Призрак для Евы - [20]

В глазах других покупателей мистер и миссис Джарви должны были выглядеть немного комично. Сами себя они считали серьезной и до некоторой степени трагической парой, хотя Мишель прекрасно знала, что весь остальной мир видит перед собой чрезвычайно толстую женщину средних лет и мужчину, такого худого, изможденного, высохшего и бледного, словно он только что освободился из концентрационного лагеря, где его пять лет держали впроголодь. Мэтью был слишком слаб для длительных прогулок и когда толкал тележку — на чем он всегда настаивал, — то сгибался, словно от боли. Гигантская грудь Мишель покоилась на животе, который вместе с бедрами формой напоминал нижнюю часть волчка, и колыхалась при ходьбе. Сегодня на ней было зеленое пальто с воротником из искусственного меха размером с палатку; из него, как будто из груды одежды, собранной для благотворительного магазина, торчало все еще миловидное лицо. Огромное тело балансировало на удивительно стройных ногах с такими тонкими лодыжками, что становилось страшно, что они могут сломаться под непомерным весом.

— Тогда я возьму две штуки киви, да? — спросила Мишель. — Слишком много не нужно. Может, они тебе не понравятся.

— Не знаю, дорогая. Я попробую. — Мэтью слегка передернуло, но не от киви, которые были похожи на кусочки дерева или на маленьких пушистых зверьков, а от лежавших рядом переспелых бананов с коричневыми пятнами и раздавленной верхушкой. Он отвел глаза, напомнив себе, что нужно смотреть в пол. — Похоже, сегодня мне не хочется клубники.

— Знаю, дорогой. А также груш и персиков.

Мишель не сказала: потому что эти фрукты легко мнутся и быстро портятся. Она знала, что он знает, что она знает. Супруги прошли мимо молока, сметаны и сыра; она тайком накладывала в тележку продукты, а Мэтью отводил взгляд. Мишель не осмелилась купить мясо или рыбу — за ними она потом сама сходит в супермаркет на углу. Однажды его действительно стошнило. Это был единственный раз, когда они вместе отважились заглянуть в мясной отдел, и больше она так не рисковала. В кондитерском отделе Мишель набрала пирожных и печенья — она без них не могла обойтись, хоть это и вредно. Чтобы отвлечься, абстрагироваться, успокоиться.

— Эти, — указал Мэтью.

Он никогда не скажет: «масляные слойки». Слово «масло», наряду с такими словами, как «сыр», «майонез» и «сметана», Мэтью не произносил уже много лет. Ему станет плохо. Мишель взяла два пакета сухого слоеного печенья. Лицо Мэтью сделалось еще бледнее, чем обычно. В приливе нежности Мишель подумала, какой пыткой должен быть для него поход в продуктовый магазин. Но Мэтью всегда настаивал, что пойдет с ней. Один из тестов на мужество, которым он себя постоянно подвергал. Очередной вызов. Еще одним испытанием считался просмотр журнала: следовало переворачивать страницы, заставляя себя не пропускать те, на которых красовались цветные снимки суфле, пасты и ростбифа. А еще беседовать с людьми, которые ничего о нем не знают, смотреть, как они едят, смотреть, как она ест.

Супруги Джарви подошли к фруктовым сокам. Мишель выбрала ананасовый и посмотрела на Мэтью, вопросительно вскинув брови. Он кивнул, выдавив из себя улыбку, похожую на оскал черепа — кости и зубы. Она положила руку ему на плечо.

— Что бы я без тебя делала, милый?

— Тебе не нужно ничего без меня делать. Я всегда с тобой, и ты это знаешь.

В отделе они были одни, и никто не мог их услышать.

— Родная, — сказал он. — Любовь моя.

…Мишель влюбилась в него с первого взгляда. Такое с ней уже случалось, но каждый раз ее любовь не находила отклика, и она с горечью ожидала, что и теперь ее чувства останутся невостребованными. Но Мэтью оказался похожим на нее и полюбил с такой же страстью. Он был преподавателем и имел две ученые степени, а она — всего лишь нянечкой в яслях, но Мэтью любил ее, и Мишель не могла понять, за что, не могла этого объяснить. Оба были уже не так молоды — почти тридцать. В постели они оказались уже во время второго свидания, через неделю стали жить вместе, а поженились через несколько месяцев после первой встречи.

Мишель была… ну, не то чтобы худой, просто нормальной. «Отличная фигура», — сказал Мэтью. Если кто-то пытался выведать у нее секрет их любви и счастливого брака, Мишель отвечала, что они просто были добры друг к другу. Мэтью объяснял все тем, что, встретившись, они потеряли интерес к другим людям.

Даже тогда он питался странно (как обычно выражалась Мишель), но ей всегда казалось, что в отношении к еде мужчины совсем не похожи на женщин. То есть, подобно большинству мужчин, он много чего не любил. В список неприемлемого у него входили красное мясо, всякий ливер, моллюски и любая рыба, мясо которой не было белым — в те времена, когда Мишель еще могла подшучивать над этим, она называла его «рыбным расистом», — а также соусы, майонез, горчица и все «водянистое». Он был немного странным — не более. Постепенно болезнь Мэтью прогрессировала, хотя Мишель никогда так не говорила. Расстройства питания тогда только начинали рассматривать как настоящие болезни, но все считали, что им подвержены только юные девицы, желающие оставаться стройными. Супруги все обсуждали друг с другом и поэтому иногда серьезно говорили о его проблеме. Почему он не может есть продукты, похожие на что-то другое? Например, рис: Мэтью вбил себе в голову, что рис похож на личинки. Скоро он будет не в состоянии проглотить ничего, что было когда-то живым, хотя — слава богу, мысленно прибавляла она — это не относится к фруктам и овощам, а если точнее, к