Призрак Бомбея - [87]
Ввели женщину, причитавшую на веранде. Она бухнулась на колени и залепетала о том, что вчера ночью ее ребенка переехал пьяный подросток на импортной машине. Несовершеннолетний водитель угрюмо стоял пообок, а его богатый отец мял пачку рупий — залог за освобождение.
— Очень жаль, — мрачно сказал офицер обезумевшей женщине, пересчитывая купюры, — но закон есть закон.
— Простите, сэр! — воскликнула женщина. — Какой такой закон позволяет пьяницам давить детей и уходить безнаказанными?
— Очень старый, еще 1858 года, — авторитетно заявил полицейский, словно давность лет отчасти компенсировала его несправедливость. Он забыл добавить, что изначально эта статья должна была защищать британцев на конных экипажах, если они вдруг нечаянно переедут полуголых уличных ребятишек. Британцы давно уже не правили этой страной, а закон обслуживал зажиточных бомбейцев.
Женщина с криком бросилась к офицерскому столу, но ее перехватили два констебля, вооруженные латхи, и, оттащив к двери, вышвырнули наружу. Офицер досчитал деньги, смачивая большой палец красноватой слюной, чтобы разделить свеженькие банкноты.
Взгляд Гулу упал на шаткую деревянную лестницу, что вела к сырому коридору с грязными стенами. Наползающие друг на друга объявления, старые и выгоревшие, мозолили глаза с лестничной площадки, где узкое окошко, единственное не забранное ставнями, впускало прямоугольник яркого света. Лестница изгибалась прямо над Тулу, и вдоль нее тянулось несколько труб, выкрашенных в тошнотворно-оливковый цвет. Гулу прошел мимо ступенек к тощему, хмурому человеку, что сгорбился над грудой бумаг за столом у серой стены. Человек был в бежевой форме и, судя по погонам, имел звание помощника младшего инспектора полиции. Верхний кончик его карандаша злобно колол воздух. Лысина блестела от масла и пота. За спиной его стоял металлический шкафчик, а на стене висел график с розовыми и серыми кривыми — помесячная статистика преступлений. На деревянном крючке — брезентовая хозяйственная сумка, которую обыскивала довольно жирная крыса.
Этот-то человек Тулу и требовался.
— П. м. и. Бамбаркар! — воскликнул он, щелкнув каблуками и в шутку отдав честь забинтованной рукой.
— Да? — раздраженно буркнул Бамбаркар. Его карандаш завис в воздухе.
— Это же я, бхаи, Тулу.
Карандаш крутанулся в руке Бамбаркара. П. м. и. поднял глаза:
— Тулу с вокзала? С Виктории?
— Что, бхаи, не признаешь старых корешей? — весело сказал Гулу, подражая жестам чистильщика обуви.
— Все эти годы, — тихо проговорил Бамбаркар, — я думал, что Красный Зуб с тобой разделался.
— А я жив, как видишь.
— Вижу.
— Я вычислил всю нашу компанию. Ты — в полиции. Яш — на Фолкленд-роуд. А Хари Бхаи — в Дхарави.
— Яш — сутенер! — захихикал Бамбаркар. — А ты?
— Первоклассный водила, — подмигнул Гулу.
— Легальная работа. — Бамбаркар куснул карандаш. — Я и не сомневался.
— Слушай, брат, — спокойно сказал Гулу, присаживаясь, — нужна твоя помощь.
— Слушаю.
— Семья, на которую я работаю… их дочка Мизинчик Миттал…
— Ты работаешь на Митталов? — поразился Бамбаркар. — Так это ж мое дело!
— Да? Ну, тогда ты сможешь мне рассказать, что же случилось с айей.
— Авни Чачар? Мы не знаем. Ее мать твердит, что она умерла. Покончила с собой. Но никаких доказательств нет.
— Я видел ее!
— Видел? — Бамбаркар подался вперед. — Уверен на сто и один процент?
Гулу порылся в памяти. Прошло время, и он уже сомневался, что женщина, которую он видел за воротами, действительно была Авни. Возможно, он просто нафантазировал. Гулу покачал головой.
— Понимаешь, — продолжал Бамбаркар, понизив голос, — меня заставили переписать рапорт, чтобы спасти репутацию Мизинчика Миттал. Другая девчонка, Милочка, наверное, сбежала с каким-то парнем. А что касается Авни, вечером инспектор пошлет своих гундов прощупать ее семью. Надо их расколоть.
— Мне нужно увидеть мать Авни, бхаи. Прошу тебя, скажи, где она живет.
Бамбаркар покрутил карандаш и встряхнул стопку бумаг с переписанным протоколом. Выдавать такую информацию — против полицейских правил. Но Гулу — старый друг, и он работает водителем в очень богатой семье. Если оказать ему услугу, возможно, она окупится. Бамбаркар — большой спец по обналичке оказанных услуг. Это стало его своеобразным хобби: брать на учет всех, кто ему чем-нибудь обязан, и на всю катушку этим пользоваться — вплоть до бесплатного чая, который утром наливал чаивала, или бессрочного доступа к промежности симпатичной молодой соседки. О да, неоплаченные услуги равносильны власти — пьянящей, пробирающей до спинного мозга. Перебрав груду на столе, Бамбаркар тайком передал Гулу листок.
На просушку у земли была всего пара часов, а уже после полудня набежала муссонная мгла. Едва небо потемнело, а тени удлинились, тучи наконец прорвало с ужасным грохотом, и на заболоченный город обрушился страшный ливень, загоняя людей в укрытия и заслоняя дневной свет.
Стемнело быстро. Семейство Миттал, помывшись и насытившись ранним ужином, собралось в зале и нервно наблюдало, как углы комнат погружаются во мрак. Савита заперлась в спальне и ждала последнего момента, когда еще можно опорожнить мочевой пузырь в европейском туалете, пока Парвати не обвязала трубу черной веревочкой, чтобы сделать ее бесполезной.
