Призрак Бомбея - [115]
Он вспомнил отца, всю жизнь толкавшего тачки. Как-то зимней ночью на него напал дух му-миаи — это невидимое существо схватило его сзади длинными, тонкими, как у скелета, пальцами и запустило в ребра свои загнутые когти. На следующее утро отца нашли мертвым на перекрестке Чёрчгейт-стрит и Эспланейд-роуд: голова лежала под водой в фонтане Флоры, а туловище разорвал на части какой-то потусторонний хищник.
Гулу наткнулся на что-то шершавое. В темноте он различил плетеную структуру бамбуковой циновки, в которую закутали младенца. Развернув циновку и взяв в руки крошечный комочек, он отшатнулся от смрада. Затем, сдерживая рыдания, дрожащими пальцами развязал хлопчатобумажную кхади[217] и бросил ее на землю.
Младенец был все еще прекрасен: густые волосы на головке, черные ресницы. Кулачки крепко сжались, а из животика торчала гниющая пуповина. «Что я наделал! Господи, что же я наделал!» Но затем, вспомнив приказ Авни, Гулу сжал челюсти и раздвинул закоченевшие ножки.
— О боже, нет!
Гулу уронил младенца и в шоке отпрянул.
Он сразу понял, почему Авни пришлось уйти.
И почему сам он должен остаться.
Ведь хоть она и подала ему зыбкую надежду, Гулу никогда не удастся восстановить доброе имя Авни. Даже на смертном одре он не расскажет, что любимое дитя, лунная пташка всего семейства была… хиджрой. Ни женщина, ни мужчина, а что-то среднее — у этого ребенка не было ни законного места, ни законного будущего в доме Митталов.
Тогда Гулу заплакал, прячась в дрожащих зарослях фикусов, и слезы струились по его щекам, капая на обнаженное тельце, оскверненное при жизни и оскверненное после смерти. Теперь он всегда будет носить с собой это бремя, эту загадочную историю, драму, достойную экранизации, в которой он сыграл главную роль, — правда, не славную, как мечтал, а, наоборот, позорную.
Авни сказала правду. Смерть ребенка не была случайностью.
Сидя в накренившемся «амбассадоре», Мизинчик закрыла глаза и явственно представила заключительную сцену. Маджи, с решимостью бога Шивы и с любовью его божественной супруги Шакти. подносит руку к лицу младенца и топит его в ведре. А затем, восстановив этим постыдным поступком космическое равновесие, продолжает свой обход, направляясь в зал — это разбитое сердце бунгало.
Опаляющая жертва
Открыв глаза, Мизинчик поняла, что сидит в поезде, сжимая в руках портфель. Она всегда знала. «Я вкусила эту правду, проглотила ее. И старалась удержать внутри».
Сквозь непроглядный туман возмущения бабкиным поступком пробилось сострадание, и Мизинчик встала:
— Нет, я не поеду.
— Но… но… ты же им не нужна, — нервно сказал Гулу в окно.
Колеса поезда со скрипом покатились.
— Мой дом здесь! — воскликнула Мизинчик. Она всегда надеялась, что Маджи выделит ей место в бунгало. Но теперь поняла, что должна потребовать его сама.
Поезд тронулся. Мизинчик скрылась в окне, вмиг очутилась у открытой двери и стала выбрасывать свои чемоданы на перрон.
— Они разозлятся на меня! — крикнул Гулу, уворачиваясь от летящего багажа. — Ты должна уехать!
— Я остаюсь!
Ржавые колеса уже со скрежетом набирали ход, но Мизинчик спрыгнула.
Поезд мелькнул расплывчатой грудой кренящегося металла и исчез.
В наступившей тишине Мизинчик услышала стук собственного сердца. «Боже, что я наделала? Как я поднимусь обратно по ступеням веранды? Что скажут Нимиш и Дхир, когда меня увидят? А Маджи? Маджи!»
Гулу молча собрал разбросанные чемоданы и уставился на Мизинчика вытаращенными, перепуганными глазами.
Мизинчик попыталась сделать шаг, но застыла как вкопанная. В ушах звучал последний шепот призрака: «Услышь меня».
На глаза навернулись слезы, и Мизинчик разрыдалась, оплакивая судьбу младенца, родившегося хиджрой. Она встречала хиджров всю жизнь — их загадочные фигуры, как тогда в кафе «Эм-пресс», оскорбляли естественный порядок вещей. Принадлежи они хоть к высшей, хоть к низшей касте, им все равно суждено стать отверженными, и несчастным не приходится рассчитывать на людское снисхождение.
Мизинчик глубоко вздохнула и вздрогнула, припомнив, что сама участвовала в этой злосчастной эпопее.
Ведь и она отворачивалась от правды — от мира возможного. Поддалась притягательному соблазну сплоченности.
Мизинчик украдкой потрогала журнальный снимок матери, прикрепленный к краю ду патты.
А потом, вытерев слезы, вздернула подбородок:
— Домой, Гулу, отвези меня домой.
Эпилог
Каждое утро Мизинчик вставала пораньше и помогала бабке обойти бунгало, наматывая по пять, а то и по десять кругов, после чего Маджи удалялась на молитву в комнату для пуджи. Со временем Маджи несколько окрепла и даже заговорила, но никогда не пыталась снова встать во главе семейства. Большую часть времени она проводила в своей темной спальне или в комнате для пуджи — вдали от пульсирующего сердца бунгало. Савита приказала разобрать богато украшенный трон Маджи и вынести его из зала, а сама принимала гостей, сидя на золоченом диване с толстой обивкой, привезенном из Европы.
Изредка заходила соседка Вимла Лавате — через главные ворота, как и подобает гостям, а не через тайный проход на заднем дворе, который по недосмотру вскоре зарос кустами и вьющимися лозами. Обе женщины, сломленные трагедией, уже не беседовали, как в былые времена. Для Маджи это было слишком тяжело, а Вимле просто нечего было сказать. Они молча утешали друг дружку своим присутствием да усердно пили чай, оставляя на дне фарфоровых чашек сахарный осадок.
Первый официальный роман по мотивам культового сериала «Нарко» от Netflix. Удивительно подробное и правдивое изображение колумбийской наркоторговли изнутри. Хосе Агилар Гонсалес – sicario, наемный убийца медельинского картеля. Он готов обрушиться на любого врага Пабло Эскобара – и сделать с ним все, что прикажет Патрон. Он досконально изучил весь механизм работы кокаиновой империи, снизу доверху. Он глубоко проник в мысли и чувства Эскобара. Он знает, как подойти к нему даже с такой просьбой, которая другим показалась бы самоубийством, – и получить желаемое.
Без аннотации Вашему вниманию предлагается сборник зарубежных детективов.
В новом томе собрания сочинений классика бельгийской литературы Реймона Жана Мари де Кремера, более известного под литературными именами Жан Рэй, Джон Фландерс и Гарри Диксон, вошли девять повестей из его почти неизвестного за пределами Бельгии цикла. Цикл посвящен приключениям потомка одного из эпизодических героев Артура Конан Дойля, упомянутого в рассказах о Шерлоке Холмсе — профессора Джо Белла. Перед нами новый герой, шестнадцатилетний Эдмонд Белл, столь же юный, как Рультабий из «Тайны желтой комнаты» Гастона Леру, столь же проницательный и столь же блистательный.
В причудливый узор сплетаются судьбы героев романа: адвоката-красавицы Тамары, безнадежно влюбленного в нее аналитика Боба, оперативника Вохи и бизнесмена Виктора Новака. Любовь, ненависть, соперничество, случайные встречи и взаимные обиды связывают этих людей, а объединяет единая цель: поиск серийного убийцы. «Несчастный случай» — так называется новый роман, раскрывающий обстоятельства пятого дела из серии «Тройная защита». Прошло несколько лет после смерти мужа Тамары Макса, друга и коллеги Боба и Вохи.
Летними вечерами в дачном поселке собиралась дружная компания хороших знакомых – пока к ним не присоединились новые соседи. Это неприятные, грубые люди – сильно пьющий художник Денис, его вульгарная супруга Иричка и ее тихая, незаметная сестра Зина. Как-то вечером, когда компания сидела во дворе, нарядная Иричка прошла мимо, небрежно помахав присутствующим, а вскоре ее труп нашли в ближайшем овраге…Полиция начала расследование, но соседи решили не оставаться в стороне и попросили Олега Монахова, называющего себя ясновидящим и волхвом, присоединиться к поискам убийцы в частном порядке…
Политическая ситуация на Корейском полуострове близка к коллапсу. В высших эшелонах власти в Южной Корее, Японии и США плетется заговор… Бывших разведчиков не бывает — несмотря на миролюбивый характер поездки в Пхеньян, Артем Королев, в прошлом полковник Генштаба, а ныне тренер детской спортивной команды, попадает в самый эпицентр конфликта. Оказывается, что для него в этой игре поставлены на карту не только офицерская честь и судьба Родины, но и весь смысл его жизни.