Призрачный мир - [65]
Болела голова, будто сжатая обручем. Перед глазами, сколько не зажмуривайся, плясала желтая точка. Это уже четвертый раз; четвертое гипнообучение, и бесчисленное множество спецкурсов, и Текст-Модель на всех каналах радио, и бесконечное повторение в институте. О доли дали грунма, и будто ваты набили между ушами…
Она села поудобнее. Закрыла глаза и расслабилась, слушая мотор автобуса и собственный пульс.
Шум мотора отдалился. Побледнела желтая точка перед зажмуренными глазами.
Вероника улыбнулась. Обруч, сжимавший голову, лопнул. Желтая точка пропала; бессмыслица, моделирующее поведение, вылетела из головы, как не бывало.
— Я сама решу, чьи законы соблюдать, — сказала она шепотом.
Автобус прибавил ходу. В приоткрытом окне засвистел ветер — будто соглашаясь, что право выбора священно и власть Чужаков не вечна.
Евгений Лукин
Из материала заказчика
Когда б вы знали, из какого сора…
Анна Ахматова
— Хозяин… — позвали сзади.
Произнесено это было жалобно и с акцентом. Я обернулся. Как и предполагалось, глазам моим предстал удрученный жизнью выходец из Средней Азии: жилистый, худой, низкорослый и смуглый до черноты, смуглый даже по меркам Ашхабада, где прошли мои отрочество и юность. В те давние времена таких там именовали «чугунами», что, поверьте, звучит куда оскорбительнее, нежели «чучмек», ибо подчеркивает еще и сельское происхождение именуемого. Городские — те посветлее. А этот будто прямиком с чабанской точки.
— Строить будем, хозяин?
— Из вашего материала? — понимающе уточнил я.
Неспроста уточнил. В отношении дешевой рабсилы год выдался в определенном смысле переломный: очевидно, развал Советского Союза дошел до мозгов не только у нас в России. Раньше мигрант был какой? Старорежимный. Маниакально добросовестный, почтительный, трудолюбивый. Аллаха боялся, начальства боялся. Здороваясь, к сердцу руку прикладывал. Не забуду, как один из Бухары, расчувствовавшись, поведал мне самое замечательное событие своей жизни: на спор вспахал непомерное количество гектаров за три дня. Причем спорил не он — о нем спорили.
— Хозяин говорит: «Вспашешь?» — вспоминал он чуть ли не со слезой умиления. «Вспашу!» — «Два касемьсота. Бери любой». Посмотрел. «Этот», — говорю. Ночь не спал. Проверил, заправил, смазал. Утром выехал в поле, баранку поцеловал…
Баранку поцеловал! Вы вникните, вникните…
А нынче какой мигрант пошел? Молодой, наглый, ничего не умеет и ничего не боится. Разве что миграционного контроля. Ходят голые до пояса, чего никогда себе не позволял декханин старой выделки. «Строим из нашего матерьяла» — это у них кодовые слова такие. «А что строите?» — «Все строим. Дома строим, заборы строим. Из нашего матерьяла…»
Соседка Лада Егоровна не устояла — согласилась на забор и калитку. Вроде бы дама опытная, всю жизнь экономистом проработала, а девятнадцать тысяч выдала на руки. Авансом. Теперь мимо Ладушкина дома я хожу с застывшим рылом, сомкнув зубы, чтобы не взгоготнуть, — обидеть боюсь хозяйку. Ржавеющая рабица уныло провисает меж мохнатых досок, кривовато вмурованных в цементный раствор, а уж калитка… Нет, словами этого не передашь. Это видеть надо.
То есть смысл моего уточнения вы поняли.
— Из вашего материала?
— Нет! — почему-то испугался чугун. — Зачем из нашего? Из твоего…
Мы стояли посреди узкой дачной улочки, выжигаемой послеполуденным солнцем. Я — в бермудах, шлепанцах, ветровке на голое тело и с удочкой, он — в спецовке, клетчатой рубашке и пыльных ботинках. В руках какой-то инструмент.
— Да откуда ж у меня материал?
— Совсем нету? — огорчился он.
— Совсем. Один битый кирпич.
— Кирпич много?
— Битый, тебе говорят!
— Покажи.
Ну, знаете… Я смотрел на него, озадаченно прикидывая, к какому из двух известных мне подвидов принадлежит данная особь. Судя по одежке и по взгляду — честный до наивности совок, а по прилипчивости — новый чурка. Из тех самых, что забор соседке сладили. Возраст… Возраст, скажем так, переходный. Ни то ни се.
— Знаешь что? — сказал я наконец. — Вон там через два участка живет Лада Егоровна. Забор у нее совсем худой. Поди спроси, может, захочет новый поставить…
Жестоко? Да, пожалуй. Но что-то разозлил он меня этим своим «покажи». Вот народ! Лишь бы на участок проникнуть! Впрочем, поблагодари он меня за добрый совет, я бы наверняка устыдился и остановил его, однако слов благодарности не прозвучало. Повернулся мой чугун и молча пошел к Ладе Егоровне. Видимо, все-таки из этих… из новых… Ну, поделом ему.
Если человек, с детства равнодушный к рыбалке, тем не менее берет удочку и идет на пруд, значит плохи его дела.
Мои дела были плохи. Ремесло, на которое я потратил жизнь, умирало. Издательства закрывались, а уцелевшие предлагали за рукопись сущие гроши. Тиражи падали. Редакторы причитали, что виной всему сетевое пиратство: стоит полиграфическому изделию появиться на прилавке, текст тут же отсканируют и выложат в Интернете. Книжек никто не покупает — какой смысл, если можно скачать и прочесть бесплатно? Возможно, так оно все и обстояло, но я-то прекрасно сознавал, что главная беда не в этом. Всяк, кто был сегодня способен, по словам классика, «безобидным образом излагать смутность испытываемых им ощущений», внезапно обрел право называть себя писателем.
В Японии царит Эпоха Воюющих Провинций. Все сражаются со всеми, горят крепости и монастыри, вороны пируют на полях боев. Монах-воин Кэннё, настоятель обители Хонган-дзи, не может больше видеть этот ужас. Он просит будду Амиду сделать что-нибудь, что прекратило бы кровопролитие, и милосердный будда является монаху. Дар будды изменит всю дальнейшую историю окрестных земель, превратив Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Вскоре правительство Чистой Земли учредит службу Карпа-и-Дракона, в обязанности которой войдут разбирательства по особым делам, связанным с даром будды.
Кто не слышал о знаменитом монастыре Шаолинь, колыбели воинских искусств? Сам император благоволит к бритоголовым монахам – воинам в шафрановых рясах, чьи руки с выжженными на них изображениями тигра и дракона неотвратимо творят политику Поднебесной империи. Но странные вещи случаются иногда в этом суетном мире Желтой пыли…Китай XV века предстает в книге ярким, живым и предельно реалистичным. Умело сочетая традиции плутовской новеллы с приемами современной прозы, тонкую иронию и высокую трагедию, динамичный сюжет в духе «Путешествия на Запад» – с оригинальными философскими идеями, авторы добиваются того, что вращение Колеса Кармы предстает перед читателем в абсолютно новом свете.
Беглые сталкеры Комбат и Тополь исходили Зону вдоль и поперек. Но и между ними пробежала кошка. Тополь подался в военные сталкеры и служит на Речном Кордоне – опаснейшем уровне Зоны, который протянулся вдоль нового русла Припяти. Ну а Комбат по-прежнему на вольных хлебах, добывает хабар в одиночку… За ценным хабаром Комбат готов идти куда угодно, даже к Монолиту, но в одном уверен твердо: никогда и ни за что не сунется он за Янтарное озеро. Однако иногда Судьба делает такие предложения, от которых нельзя отказаться.
Закон будды Амиды превратил Страну Восходящего Солнца в Чистую Землю. Отныне убийца жертвует свое тело убитому, а сам спускается в ад. Торюмон Рэйден – самурай из Акаямы, дознаватель службы Карпа-и-Дракона – расследует случаи насильственных смертей и чудесных воскрешений, уже известных читателю по роману «Карп и дракон». Но даже смерть не может укротить человека, чья душа горит в огне страстей. И теперь уже не карп поднимается по водопаду, становясь драконом, а дракон спускается с небес, чтобы стать карпом.
Силы Света и силы Тьмы еще не завершили своего многовекового противостояния.Лунный Червь еще не проглотил солнце. Орды кочевников еще не атаковали хрустальные города Междумирья. Еще не повержен Черный Владыка. Еще живы все участники последнего похода против Зла — благородные рыцари и светлые эльфы, могущественные волшебники и неустрашимые кентавры, отважные гномы и мудрые грифоны. Решающая битва еще не началась…Ведущие писатели, работающие в жанре фэнтези, в своих новых про — изведениях открывают перед читателем масштабную картину непрекращающейся магической борьбы Добра и Зла — как в причудливых иномирьях, так и в привычной для нас повседневности.
Миф о подвигах Геракла известен всем с малолетства. Но не все знают, что на юном Геракле пересеклись интересы Олимпийской Семьи, свергнутых в Тартар титанов, таинственных Павших, а также многих людей - в результате чего будущий герой и его брат Ификл с детства стали заложниками чужих интриг. И уже, конечно, никто не слышал о зловещих приступах безумия, которым подвержен Великий Геракл, об алтарях Одержимых Тартаром, на которых дымится кровь человеческих жертв, и о смертельно опасной тайне, которую земной отец Геракла Амфитрион, внук Персея, вынужден хранить до самой смерти и даже после нее.Содержание:Андрей Валентинов.
Люди занимаются освоением Марса. Как выяснилось, планета была обитаемой, самым крупным марсианским животным считалась дюнная кошка. Дюнные кошки отдаленно напоминали земных кошек, но на животе у нее имелась кожная складка-карман, где находился жизненно необходимый для кошки марсианский ароматический шарик. Земляне-колонисты занимались браконьерством и отнимали у кошек эти шарики до тех пор, пока на Марсе не появилась специальный корреспондент Кэйрин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Антикоммунист Леверетт считает, что электричество разумно и интернационально. Электричеству все равно, по проводам какой страны бежать, России или Америки. Оно убъет любого, кто намерен начать атомную войну. Леверетт был с этим не согласен…
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.