Призрачный мир - [188]

— Вас пригласили к ребенку, я правильно понимаю?

— Да, мистер Холмс, к ребенку. Впрочем, я не понимаю, для чего я ему: мальчик и так развит не по годам, все свое время он проводит за тем, что называет «научные исследования». Он читает книги, в основном не художественные, а естественнонаучные, поминутно бегает к отцу за объяснениями непонятных терминов, а потом ставит опыты, проверяя факты, о которых узнал. Мы с мистером Рукаслом пытались объяснить ему, что я тоже могу ответить на его вопросы, но Эдуард признает только авторитет отца. Подчиняясь его воле, он задает вопросы мне, но потом все равно идет к мистеру Рукаслу перепроверять ответы. К счастью для меня, пока лишь несколько раз мне не хватило знаний, чтобы ответить ему, но ведь ребенку семи лет еще не исполнилось.

Теперешняя миссис Рукасл — тихая женщина, удивительным образом почти незаметная в доме. Она кажется тенью мужа и сына, а не самостоятельным человеком. У меня создалось впечатление, что угождать им — цель ее жизни. Впрочем, они оба обращаются с ней ласково, любят ее и заботятся о ней.

От первой жены у мистера Рукасла была дочь Алиса, но в эпидемию, которая разразилась недавно, она заболела и умерла. Мистер Рукасл очень горюет, хотя траура и не носит; мне показалось, он просто равнодушен к одежде, надевает то, что приготовят ему слуги. Миссис Рукасл тоже тоскует, она как-то жаловалась мне, как грустно стало в доме после смерти хохотушки Алисы. Мне кажется, именно потому все и происходит так, как происходит…

Но буду последовательна. Бедняжка Алиса умерла совсем недавно, в деревне, где она заразилась, до сих пор бушует инфлюэнца. Мистер Рукасл несколько раз говорил мне об этом и строго-настрого запретил туда ходить. Еще не хватало, повторяет он все время, чтобы эта зараза унесла еще чью-нибудь жизнь. Когда я отпрашивалась у него вчера, он особо уточнил, что я еду именно в Торбей, а не в ту деревню, Сент-Мери-Мид.

— Сент-Мери-Мид? — взволнованно переспросил Шерлок. — О боже! Но ведь туда уехала Дженни! Я должен немедленно… Впрочем, нет. Простите, мисс Хантер, продолжайте. Пара часов дела не исправит, а после нашего разговора я тотчас же отправлюсь туда. Видите ли, там сейчас гостит моя жена.

— О, мистер Холмс, я надеюсь, с ней ничего не случится! Мистер Рукасл так напуган этой эпидемией, я понимаю, дело в смерти его дочери, но вдруг там действительно что-то серьезное? Я постараюсь изложить все поскорее.

— Только, пожалуйста, не в ущерб деталям.

Мисс Хантер кивнула и продолжила, чуть более торопливо, но все так же подробно.

— В доме двое слуг, супружеская чета. Миссис Толлер — грубоватая, но работящая женщина, очень себе на уме. Она и кухарка, и служанка, одним словом, выполняет всю домашнюю работу. Мистер Толлер много пьет, из-за чего я мало общаюсь с ним. Он крайне неприятен в нетрезвом виде, то есть бóльшую часть дня. На его попечении находится огромный пес, злющее существо неизвестной мне породы, на ночь его спускают с цепи. Мистер Рукасл особо предупреждал меня, что собака признает только его и мистера Толлера, а любого другого человека не задумываясь разорвет на части, и чтобы я не вздумала ночью выходить в сад. Пес воспитан злым, а сейчас он особенно беснуется, я слышала, как мистер Толлер жаловался жене, дескать, животное тоскует без хозяина, и с ним почти невозможно стало иметь дело. Раньше за ним смотрел лично мистер Рукасл, а теперь они вроде как не ладят. Я попыталась осторожно выяснить, почему — спросила мистера Рукасла, отчего он не навещает свою собаку; тот ответил, что это из-за болезни Алисы. Пояснил, что его одежда и руки пропитались лекарствами, и их резкий запах, почти неощутимый нашим носом, для собаки почти невыносим. Пес явно переживает: ночами он жутко воет, я долго привыкала спать под эти звуки.

Вот, собственно, и все про обитателей «Старых тисов». Кстати, там действительно очень много тиса — и вокруг дома, и в самом доме. Обеденный стол сделан из тиса, и еще в одной комнате, о которой я скажу чуть позже, тисовая дверь.

Мой день протекает так. Утром я с ребенком. После обеда я надеваю платье, приготовленное для меня, отправляюсь в гостиную, сажусь в кресло, миссис Рукасл сидит рядом и вышивает, а мистер Рукасл расхаживает по комнате и… Я, право, не знаю, как пояснить… Он смешит меня. Он рассказывает удивительно смешные истории, такие, что я хохочу, утирая слезы.

— Где расположено ваше кресло?

— Я сижу спиной к окну, мистер Холмс.

— Вас видно из окна?

— Думаю, да. Но кому? Мистеру Толлеру и его собаке? «Старые тисы» — очень уединенное место.

— Как вы думаете, что это за платье? Вряд ли ведь его шили для вас, не так ли?

— Я думаю, мистер Холмс, что это платье Алисы. Она была хохотушкой, мистер и миссис Рукасл очень скучают без ее смеха… Возможно, они пытаются представить, будто я — это она?

— Может быть, может быть. Что происходит дальше?

— Ровно в три тридцать мистер Рукасл отпускает меня, я иду к себе в комнату, переодеваюсь и снова провожу время с ребенком. Вечером, после шести, Эдуард гуляет с родителями, а я читаю в библиотеке или просто отдыхаю. В начале десятого укладываю его спать и ложусь сама.