Призрачный маяк - [17]

Энни резко вскочила. Ей нужно было быть с Сэмом. Она ему необходима.

— Сегодня воистину трагический день. — Эрлинг, стоявший во главе стола в конференц-зале, серьезным взглядом обвел всех собравшихся.

— Как это могло случиться? — Секретарша Гунилла Щелин с мокрыми от слез щеками высморкалась в платок. — Полиция ничего толком не объяснила, но, похоже, он стал жертвой преступления.

— Его убили? — спросил Уно Брурссон, откидываясь на спинку стула. Рукава его фланелевой рубахи были, по обыкновению, закатаны.

— Как я сказала, полиция не хотела спекулировать на этот счет, но они пообещали держать нас в курсе.

— Как это скажется на проекте? — спросил Уно, дергая себя за ус, как он всегда делал, когда волновался.

— Никак. Я отвечаю за свои слова. Матте почти не занимался проектом «Бадис». Он все предоставил нам. Поэтому мы будем действовать согласно плану, и я сам буду заниматься финансами, пока мы не найдем замену Матсу.

— Как вы можете говорить о замене в такой момент? — всхлипнула Гунилла.

— Успокойся, Гунилла. — Эрлинг не знал, как ее успокоить, тем более что ситуация была не из приятных. — Мы несем ответственность за коммуну, за жителей, за всех, кто вложил свою душу в этот проект, который принесет пользу всем вокруг. — Эрлинг сделал паузу, пораженный своей собственной находчивостью. — То, что случилось с Матсом, — трагедия. Он не должен был уходить так рано. Но жизнь на этом не остановилась. Шоу продолжается, как говорят в Голливуде.

В зале повисла тишина. Последняя фраза показалась Эрлингу особенно удачной. И он решил ее повторить. Выпрямив спину и выпятив грудь, с сильным богусленским акцентом произнес:

— Шоу продолжается, народ. Шоу продолжается.

Они сидели с опущенными головами друг напротив друга за столом в кухне. В таком положении они пребывали с тех пор, как любезные полицейские отвезли их домой. Гуннар хотел вести сам, но они настояли. Машина осталась на парковке у дома Матте, и придется идти за ней пешком. Но тогда по дороге можно заглянуть…

У Гуннара перехватило дыхание. Как он мог так быстро забыть — как он вообще мог забыть, хоть на мгновение забыть, — что Матте мертв? Они же сами видели его там в коридоре на ковре, сплетенном Сигне в то время, когда она увлекалась плетением. Он лежал на животе, а в затылке у него зияла рана. Как Гуннар мог об этом забыть?

— Поставить чайник? — нарушил тяготившую его тишину Гуннар; в кухне слышался только стук его собственного сердца, и он готов был на все, лишь бы не слышать этот стук, напоминавший ему, что он жив, в то время как его сын мертв.

— Я налью тебе тоже, — добавил он, так и не дождавшись ответа от Сигне. Она по-прежнему находилась под воздействием успокоительного. Сидела совсем тихо, сцепив руки, и смотрела перед собой невидящим взглядом.

Гуннар действовал на автомате: вставил фильтр, налил воды в кофеварку, открыл банку с кофе, отмерил сколько нужно, нажал на кнопку. Кофеварка тут же зашипела и забурлила.

— Хочешь что-нибудь к кофе? Кусочек сахарного пирога?

Его голос звучал удивительно спокойно. Гуннар достал из холодильника вчерашний пирог, испеченный Сигне, осторожно развернул пластик, положил на доску и отрезал два кусочка. Разложив по тарелочкам, одну поставил перед Сигне, а другую — перед собой. Она не отреагировала, но Гуннар решил не обращать на это внимания. Звон тарелок и шипение кофеварки заглушали стук сердца — хотя бы ненадолго, — и это успокаивало. Когда кофе был готов, Гуннар потянулся за чашками и налил обоим. С каждым годом привычки становились все сильнее, и у них даже были любимые чашки. Сигне всегда пила из хрупкой фарфоровой чашечки с розочками вокруг канта, а сам он предпочитал грубоватую керамическую кружку, приобретенную на автобусной экскурсии в Грэнну. Гуннар пил свой кофе черным с одним кусочком сахара, Сигне — с молоком и двумя кусочками сахара.

— Держи, — сказал он, ставя перед женой чашку.

Сигне не шевельнулась. Нервничая, Гуннар сделал слишком большой глоток, и горячий кофе обжег ему горло. Он закашлялся. Потом попробовал пирог, но кусок застрял в горле и все рос и рос, превращаясь в один огромный комок из теста и сахара. Гуннар начал задыхаться. Он бросился в туалет, чтобы выплюнуть этот комок, становившийся все больше и больше. Рухнул на колени перед унитазом, наклонил голову — и его стошнило. Он видел, как кофе и крошки от пирога исчезают в зеленой от чистящего средства воде: Сигне настаивала на том, чтобы в туалете всегда была чистота. Опустошив желудок, он снова явно уловил стук сердца. Тук, тук, тук… Гуннара снова стошнило.

Сигне к кофе так и не притронулась.

Обследовать квартиру Матса Сверина они закончили только к вечеру. На улице еще было светло, но количество полицейских в квартире уже уменьшилось, и видно было, что они заканчивают работу.

— Заканчиваем, — сообщил Турбьёрн Руд. Вид у криминалиста был усталый. Хедстрём много раз работал с Турбьёрном и его командой и испытывал к седому мужчине с бородкой огромное уважение.

— Как думаешь, когда будут результаты вскрытия? — поинтересовался он, устало потирая переносицу. День выдался долгий.