Призрачные страницы истории - [27]

Не надел ли Кошон личину врага Орлеанской девы, чтобы ее спасти, не затрагивая прямо интересов своих нанимателей-англичан? Зачем было ему затевать такую сложную игру? Ну хотя бы из тех же мотивов, которые, вероятно, побудили генерального инквизитора Франции уклониться от участия в суде над Жанной. Из стремления обеспечить свои интересы, если счастье повернется в сторону французов, Кошон, говорят сторонники ревизионистской версии, стремился спасти жизнь Жанне. Иначе он не приговорил бы ее вначале к тюремному заключению, поскольку не мог быть уверен, что она попадется в подстроенную ловушку, позволившую бы обречь подсудимую на казнь. Жанна несколько раз заявляла судьям, что, если бы они лучше знали, кто она, им не захотелось, чтобы они были ее обвинителями, что Бог наверняка покарает их. Кошон позволил ей задерживать на несколько дней ответ на заданный вопрос, чтобы она могла посоветоваться с «голосами». Были ли эти «голоса» рупорами небесных сил, как полагала Жанна, либо они были явственным проявлением козней дьявола, как считали судьи, либо, наконец, как уверяют поборники ревизионистской версии, это были голоса людей, посланных французским двором для контактов с обвиняемой? Если действительно дело шло не о галлюцинациях, установление связей с Жанной вряд ли могло происходить без молчаливого согласия Кошона. В чем же заключалась причина столь настойчивых попыток поддерживать эти связи? Здесь, отвечают авторы ревизионистской версии, вступили в действия, так сказать, «права благородной крови», столь важные для дворянства той эпохи.

Историки-ревизионисты считают, что Жанна была дочерью не крестьян из деревни Домреми, а… незаконнорожденным ребенком королевы Елизаветы Баварской, матери Карла VII, и, следовательно, сестрой короля. Известно, что королева Елизавета 10 ноября 1407 г. родила ребенка, его отцом не мог быть король Карл VI, с которым она была давно разлучена. Ходила молва, что отцом новорожденной был герцог Людовик Орлеанский, убитый вскоре — 23 ноября того же года. Учитывая нравы королевы, в слухах о ее любовной связи с герцогом не было ничего неправдоподобного. Однако они не подтверждаются ни одним современным свидетельством. О связи известно лишь из одной остроты, приписываемой, возможно, без основания, сыну Карла VII, королю Людовику XI, и из рассказа писателя XVI века Брантома, коллекционировавшего известия о придворных скандалах. Мальчик, которого предполагали назвать Филиппом, умер при рождении или, по другим сведениям, летом следующего, 1408 года. О рождения ребенка, обычно без упоминания его пола и его смерти, имеются свидетельства в хрониках того времени. В 1793 г. во время Великой французской революции были вскрыты королевские могилы и составлен тщательный протокол раскопок. Останки Филиппа не были обнаружены.

Сторонники ревизионистской версии считают, что королева родила не сына, а дочь, которая и была Жанной д'Арк. Именно эту тайну сообщила Жанна Карлу VII при первом свидании, чем и вызвала его доверие к своей миссии. В доказательство же Жанна передала королю одно из двух колец, которые она всегда носила при себе. Второе кольцо было отнято у Жанны бургундцами при взятии ее в плен. О значении этих колец допытывался Кошон при допросе Жанны на суде. Но она отказалась отвечать, и Кошон не настаивал. Надо учитывать, что англичанам, так же как и Карлу VII, было невыгодно окончательно губить репутацию королевы Елизаветы. Ведь она была матерью не только Карла VII, но и принцессы Екатерины, которая вышла замуж за английского короля Генриха V и стала матерью малолетнего Генриха VI, провозглашенного герцогом Бедфордским королем Англии и Франции.

Если же Жанна была дочерью Елизаветы Баварской, то она являлась сводной сестрой Карла VII, золовкой бургундского герцога Филиппа Доброго и английского короля Генриха V, теткой его малолетнего сына, занимавшего престол в 1431 г., сводной сестрой герцога Орлеанского и полководца графа Дюнуа, кузиной герцога Алансонского, племянницей герцогини Люксембургской.

Все эти лица, разумеется, за исключением уже умершего Генриха V и его малолетнего наследника, могли за кулисами принимать то или иное участие в судьбе Жанны. Она же должна была скрывать свое происхождение, чтобы не ставить под сомнение законнорожденность Карла VII. Гипотеза о королевском происхождении Жанны объясняет, почему она хорошо говорила по-французски (в ее родной Лотарингии французский язык вошел в обиход только через двести лет, в XVII веке) или каким способом ей удалось добиться от заносчивых и строптивых феодалов, командовавших отрядами во французском войске, подчинения своим приказам. Когда она научилась отлично управлять боевым копьем, которое было исключительно дворянским оружием (правом владеть им обладали только рыцари, его запрещалось использовать оруженосцам) и вообще успела хорошо ознакомиться с воинским делом, требовавшим специальной подготовки? Почему ее в письмах величали «благородной дамой» (один современник-итальянец прямо называл ее «принцессой» — не использовал ли он этот титул в прямом, а не переносном смысле)? Быть может, ее именовали Орлеанской девой не только за ее роль в освобождении Орлеана, а и за связь с Орлеанским домом? (Надо возразить на этот последний довод, что именование «Орлеанская дева» появилось очень поздно, почти через век с четвертью после гибели Жанны в одном произведении, опубликованном в 1555 г.) Таких вопросов и соображений собрано множество в трудах историков-ревизионистов. Они разыскивают в источниках фразы, из которых можно заключить, что Жанна хорошо разбиралась в международных делах. Во время своего появления при дворе Карла она знала о сугубо секретных дипломатических переговорах. В некоторых документах о ней говорится без упоминания ее фамилии — д'Арк. Ее считали живой через много лет после казни в мае 1431 года, она, выражая заботу о судьбе герцога Карла Орлеанского, находившегося в английском плену, вместе с тем проявляла равнодушие к судьбе родителей и так далее. Это лишь немногие примеры из трудов поборников ревизионистской версии.