Призрачные поезда - [5]

«Молочко свеженькое, холодненькое, деревенское!» – пронеслось обречённо; я увидел усталый фургон с распахнутыми задними створками. Тучная женщина возвышалась в кузове. Молоко «с колёс» продают. Упитанная торговка зачерпывала из серебристого чана половником таких колоссальных размеров, что его, точно каску, бери нá голову натягивай. Вокруг стояли с посудой, шептались.

– Вроде как потеряли Ростов-на-Дону.

– Но отбили Тихвин…

Женщина расплатилась за молоко. Что, если сейчас, здесь, на улице, кто-нибудь вырвет её сумочку с деньгами; страшно, зажав кулаком свинчатку, ударит в висок, – что сделают люди тогда? Обернутся ли? Я подошёл ближе. Я ближе подошёл. Женщина, с короткой, ну как мальчишеской, стрижкой, покидала очередь с только что налитым бидоном. Бидоны, как и мешки, самодельные хозяйственные сумки, снова откуда-то появились в городе.

А я последнее время складной нож с собою ношу. Да, безделка, конечно, и я даже не вспомнил об этой зубочистке во время трамвайного рейда миротворцев (смешно!), хотя приятно украдкой в кармане поглаживать.

Говорят, метрополитен с шаткими языками «бесконечных лестниц», с выдалбливающим грохотом электропоездов рождает странные побуждения. Говорят, некоторых людей взнуздывает мучительное желание толкнуть – всё равного кого, безразлично, – в пропасть перед подходящим составом. Говорят, им нравится ходить по самому лезвию платформы, когда на расстоянии локтя проносится стена поезда. И мне вдруг впервые со дня приезда в город захотелось спуститься под землю и – столкнуть врага, а потом, завидев, как бегут, чтобы скрутить мне руки, миротворцы, спрыгнуть самому. И там, в тоннеле, меня подхватит призрачный поезд.

И ещё я вдруг захотел – помимо воли, противоестественно, – ударить эту женщину с бидоном молока ножом, сзади, в шею: несколько ниже затылочной впадины, по-над бугорком шейного позвонка; да что же это такое, а, Фимочка, не сходи ты с ума! – я схожу с ума? – нет, нет, нет; и я ведь не был, что называется, каким-нибудь без царя в голове, даже драться-то – ни холодным оружием, ни без него – не умел толком…

– А знаете ли, – тянул стальные петли шёпот, – а знаете, ночью на Ходынском поле пришвартовался грузовой дирижабль. Я до войны в «Дирижабльстрое» работала, у меня знакомые в обслуге причальных мачт остаются. Полковник какой-то на нём прилетел, – говорили, – птица важная, миротворцами-де оцепленó всё.

– Что за полковник-то? – шёпотом.

Другой голос:

– Не человек он. Как взглянёт на тебя, так всю мыслю твою и повытащит, ничему не сокрыться. И вот этот штангенфюрер ночами по городу ходить будет, и не надо ему ни ключа, ни отмычки, чтоб в дом войти; а искать он – детей ищет. Как завидит внутренним своим взглядом, что это дитё особенное, может сгодиться, – так сразу и дитё унесёт, а все, кто ни в доме есть, ровно цýцики, околели от страха. По всем административным округам детей искать будут. С префектурами договорённость имеется. Найдут, значит, детей и учить их по своемý примутся, чтобы те всё могли, а о себе не помнили. Да.

– Этого, в чёрном мундире, зовут – тш-ш вы, тихонько только – Эрнст, или Эрнест, что ли.

Спокойно и как-то по-хозяйски:

– Убить его надо.

– Молчи уж ты там… Чего захотела. «Убить» – не смешите. Заговорённый он. Он и не человек вовсе.

– Нý уж!

– Биоробот, видать, – встрял в разговор кто-то помоложе.

– Да какой беаработ! Он с Диаволом контракт заключил…

– На каких условиях?!

IV

ПРОТИВ нашего парадного подъезда стоял этот молочный фургон: старинная трёхколёсная колымага, двигатель водружён над единственным передним колесом и поворачивался вместе с ним, не прикрытый обводами капота. Начищенные маховики, шестерёнки, промасленная цепь и пузатые цилиндры в рубашке охлаждения – всё это напоминало членистоногую тварь допотопной эры. На боку рисунок – отталкивающе очеловеченная корова, похожая на копилку с разбитым сердцем, удерживает в раздвоенном копыте пакет ярко-жёлтого цвета – «Покупайте молочный порошок фирмы Кун, Лееб и К°».

Вошёл в дом. Швейцариха быстро и многозначительно скользнула взглядом по мне, после чего привычно уткнулась обратно в истрёпанную книгу – довоенный первоисточник, по которому было снято «Метро-2033».

Мелькнула мысль, что она знает всё: ну конечно же, не может не знать! Буро-жёлтые глаза, и массивные серьги, и собранные в пучок выгоревшие волосы, – ведьма, ведьма старая! Знает и о полковнике по фамилии (вспомнил!) Рудин, и о Хадижат, и о парне в белой рубашке. Вы видели, как она взглянула на меня, она знает, она не может не знать, ведьма, ведьма! – а может быть, ей известно и о…

И куда зарылся мой паспорт? Неужели новый штрих-код оформлять придётся? Хорошо, Бесконечным Билетом успел разжиться.

Подойдя к широкой, обитой клеёнкой двери на четвёртом этаже, я отразился в надраенной медной табличке. Каждая из букв надписи «Pötr Nikolaevič Krasnov» хватала тонкими лапками фрагмент моего лица, – так падальщики растаскивают труп на части, – и зеркальный двойник настолько исказился и состарился, что показалось, будто кто-то другой, услышав шаги, припал к двери с внутренней стороны, впитывая краски и звуки.