Призрачно всё... - [3]

Еще через пару минут парень полулежал с закрытыми глазами на скамейке, на подрагивающих губах гарцевала чуть заметная улыбка. Он не заметил, как рядом с ним опустился средних лет мужчина в сером плаще, с седеющими висками.

— Что, опять на подсосе? — поинтересовался он у паренька. — Не слишком часто в последнее время? И где только деньги тыришь!

— Ты что ль, подкатил, попс, блин? — медленно, нараспев протянул парень, открывая глаза. — Тихонько причалил, как крыса. Шел бы мимо, нет, надо обязательно кайф обломать! У меня каникулы, неужели не понятно! Я в вашу с матерью пургу не встреваю, так и вы оставьте меня в покое. Сам уплывешь или мне вставать придется?

— Ты бы мать пожалел, Савел! Если на меня и себя наплевать, — озираясь по сторонам, чтобы никто не слышал, начал выговаривать мужчина. — Где опять деньги свистнул? У нее наверняка!

— Ну, понеслась бодяга! — парень медленно поднялся и побрел вдоль аллеи. Повернулся, крикнул издалека: — Ночевать не приду, попс… Из-за тебя, так маман и передай. Это чтоб не искали понапрасну.

Отец какое-то время смотрел ему вслед, потом достал из кармана пустую пачку «Мальборо», скомкал ее и начал вертеть в руках. Глаза его при этом блестели.

Запыленная листва тополей почти не шевелилась. Он часто стал замечать в последние дни эти паузы без ветра, ему почему-то становилось в такие минуты не по себе. Странный в этом году выдался август, словно что-то должно случиться в ближайшее время. Не только в природе, но и в отдельно взятой человеческой жизни…

Звали мужчину Аркадий Изместьев. В тысячный раз он задавал себе вопрос, когда мог «проворонить» сына. Два года назад их с женой, Ольгой, словно обухом по голове саданула новость: их пятнадцатилетний Савелий — законченный наркоман. Лечение в престижных клиниках, в которые то он, то Ольга пристраивали парня, сколько-нибудь ощутимого результата не приносило. Савелий потом держался не больше месяца. И — срывался, словно демонстрируя родителям, насколько ничтожны их попытки что-либо изменить.

Не «садить» же на «заместительную терапию»[2] такого молодого! Хотя, что скрывать, данный вопрос не раз и не два поднимался в разговорах врачей и родителей. Доктора при этом всегда занимали резко отрицательную позицию.

Аркадий перестал ходить на родительские собрания, взвалив это на хрупкие плечи супруги. Звонки из милиции, вызовы токсикологической бригады, поиски по притонам, — сколько всего случилось за это время, невозможно себе представить. В конце бесконечного туннеля света не просматривалось. Деньги в семье Изместьевых, если они и были какие-то, перестали водиться окончательно.

Гамбургер в пилотке

— Одевайся, дорогуша, — привычно стянув перчатки, врач бросила их в тазик и подошла к умывальнику. — Ох, бабоньки. Глаз да глаз за вами нужен. Наставляю вас на путь истинный, наставляю, а все без толку!

— Это вы о чем, Генриетта Титовна? — поинтересовалась Ольга, надевая колготки. — Что-то не пойму никак.

— Да все о том же. — Вытерев руки махровым полотенцем, доктор уселась за стол и начала заполнять амбулаторную карту.

«Курица подбитой лапой, наверное, написала бы намного красивее», — подумала Ольга, наблюдая за врачихой из-за ширмы. Как большинство женщин, визиты к гинекологу она не любила. Лежа в кресле, всегда краснела, словно ее при этом снимали на видео. Окончательно справившись со смущением, сейчас она вышла из-за ширмы и присела на кушетку.

— Зиночка, — обратилась врачиха к медсестре, — погуляй минут пять, нам поболтать надобно. Да чтоб через пять минут, как штык, была здесь! Народу — полный коридор!

Когда недовольная медсестра, покачивая бюстом, как у Саманты Фокс, скрылась за дверью, доктор резанула напрямую:

— Значитца, так, Олюшка, узелок небольшой. Направлю на УЗИ, но тут и без УЗИ все ясно: сороковник на носу, подавай нам колбасу.

— Что еще за колбасу? — напряглась Ольга, почуяв неладное.

— Тебе еще объяснить, о какой колбасе речь? — начала заводиться Генриетта Титовна. — Может, показать, как в духовку втискивать? Ну-ка, как на духу: когда кувыркалась последний раз? Да так, чтоб в небесах летаючи, чтоб искрило, с отрывом, так сказать…

Ольгу словно саму засунули в духовку: залилась краской, как школьница на экзамене. Не сразу нашлась, что ответить:

— Не знаю, прямо так… А чтобы в небесах — так никогда… Ну, вы и спросите тоже!

Врачиха, словно довольствуясь достигнутым эффектом, сняла очки и принялась протирать их полой халата.

— Не боись, нас никто не слышит. Не одна ты такая, у кого-то в титьках уплотнение, у кого — в придатках, у тебя — в матке. Работаешь много, нервничаешь, детки выросли, все понимают, стесняешься, квартирка тесная, не обособишься. И в результате — забываешь, для чего пришла на этот свет. Запамятовала небось, с чего начинать-то?

— Почему это я должна начинать? — обиделась Ольга.

— Вот!!! В этом вся суть и упрятана. А кто же, милочка?! Мужик, что ли? — врачиха сперва ткнула наманикюренным пальцем в обшарпанный потолок, а потом вытаращила глаза так, будто перед ней сидела самка снежного человека. — Пока ждешь, десять раз состариться успеешь! Где ты мужиков-то видела? Они приспособились, им однообразие наскучило, свежесть подавай, остроту ощущений, чтоб поперек традиции. А здоровье — твое, и матка у тебя одна. Второй не будет, как ни тужься. Любовник есть?