Призрачная любовь - [85]

— Все нормально, детка. Это просто буря.

Моя дочь — ей не исполнилось еще и двух лет — захныкала и прижалась ко мне. Ее ноги обвивали мою талию. Маленькие пальчики изо всех сил цеплялись за мой грязный передник и ворот синего платья. Придерживая девочку одной рукой, я приподняла фонарь. В последнее время подвал использовался для хранения дров. Я не нашла ни табуретки, ни скамьи. Отдаленный звон разбитого стекла заставил меня пожалеть о том, что я не набросила одеяло на этажерку с любимыми книгами. Узкое подвальное помещение напоминало гардеробный шкаф. На стенах темнели полки с плетеными корзинами. На полу валялись сломанные инструменты, а чуть дальше возвышалась куча дров.

Треск молнии и яркая вспышка напугали ребенка. Девочка громко заплакала. Я тоже вздрогнула от страха, но затем, немного отстранив малышку от себя, изобразила на лице улыбку:

— Тише, солнышко. Все будет хорошо.

Я села на поленья, и она, хныкая, прижалась лицом к моей груди.

Несколько минут назад, когда ствол упавшего дерева разрушил потолок и стену спальни, а отлетевшая планка забора разбила кухонное окно, мы спрятались в подвале. Однако это помещение, казавшееся прежде таким надежным и прочным, постепенно наполнялось дождевой водой. Ее уровень поднялся уже на два дюйма от пола. Свет лампы создавал на темной поверхности воды извилистые полосы — золотистых червячков, которые то появлялись, то исчезали. Оглушительный грохот грома заставил меня вскочить на ноги. Я испуганно взвизгнула, и почти тут же мощный удар потряс все основание дома. Я почувствовала его в своих костях. Мои зубы громко лязгнули. Малышка на секунду затаила дыхание и затем заплакала еще громче. Через щели деревянной двери хлынули струи грязной воды.

Мое сердце отстучало десять громких ударов. Я не верила своим глазам. Неужели в верховьях реки прорвало дамбу? Вода поднималась по моим ногам. Я метнулась к двери и толкнула ее. Она не открывалась. Что-то блокировало ее и удерживало на месте. Я не могла опустить девочку на пол, поэтому мне пришлось усадить ее на кучу дров. Мои дальнейшие попытки тоже оказались напрасными. Дверь не поддавалась. Время замедлилось и превратилось в последовательность исполненных ужаса мгновений. Я нашла среди сломанных инструментов садовую мотыгу и начала молотить ею по планкам двери. Холодная вода, заполнявшая подвал, стала сковывать мои движения. Я отбросила мысль о прорванной дамбе. Скорее всего, рухнула цистерна для сбора дождевой воды. Цепляясь за доски окровавленными пальцами, я звала на помощь мужа, хотя и знала, что он был за многие мили от нас.

Малышка плакала так сильно, что я обернулась. Она сидела на куче дров, но была уже по грудь в воде. Я схватила ее и уложила на верхнюю полку. Вернувшись к двери, я принялась исступленно царапать упрямое дерево, кричать на доски и колотить по ним сломанной мотыгой. Наконец верхняя часть одной планки отломалась, и я смогла выглянуть наружу. Дверь подвала была намертво прижата огромным стволом рухнувшего дуба. Как бы я ни толкала ее, она не двигалась ни на дюйм. Пробитое мной отверстие годилось только для кошки. Вода подбиралась к моим плечам. Зубы стучали от холода.

Я приподняла мою крохотную дочь над головой:

— Солнышко, сейчас ты вылезешь наружу и побежишь в дом Фанни.

Буря, завывавшая на улице, испугала бы любого человека. Но вода теперь доходила мне до шеи. Девочка цеплялась руками за мои волосы и скулила от ужаса.

— Все будет хорошо, — сказала я, направляясь к отверстию, пробитому в зазубренных досках. — Мамочка придет позже. Беги к Фанни. Ты должна бежать в дом Фанни!

Она издала дикий визг, но я стянула ее с шеи и протолкнула в дыру:

— Не к дедушке, милая.

Он жил у подножия холма. Слишком близко к реке.

— Беги в дом Фанни!

Качавшаяся в воде корзина ткнулась мне в затылок. Когда малышка протиснулась сквозь крохотное отверстие, я перехватила ее за пояс. Она отплевывалась от воды, заливавшей ее лицо. Фонарь зашипел. Небольшое золотистое сияние за моей спиной погасло. Девочка выбралась на свободу и, повернувшись, посмотрела на дверь подвала. Вода поднялась до моего подбородка. Я поперхнулась, когда она попала мне в горло. У нее был вкус железа и соли.

— Мамочка? — крикнула малышка.

— Не жди меня, детка! Беги!

Она повернулась и исчезла во мгле. Будь я мудрее, мы могли бы завернуться в стеганое одеяло и забраться под кровать в детской спальне. Очередной треск молнии отозвался в костях и заставил меня погрузиться в воду. Через секунду пронзительный крик ударил в мое сердце, как нож. Он тут же осекся, словно мою девочку поглотила река.

Я снова почувствовала воду у самого подбородка. Но она была не ледяной, а теплой. Я поморгала сонными веками и тихо прошептала:

— Мой ребенок погиб из-за меня.

На мягком животе покоилась ладонь. Но это был не мой живот. И это была не моя ладонь. В середине тела разрасталось ощущение знакомой легкости. Моя рука повисла над краем ванны. Я парила над телом Дженни. Оно больше не было моим. Я поднималась к потолку, а тело погружалось в воду. Золотистые локоны поплыли по поверхности воды и, намокнув, стали темными. Я уловила звон пустой оболочки, похожий на шум прибоя в раковине. Дух Дженни наблюдал за мной. Мне хотелось крикнуть ей: «Беги!» Но я снова превратилась в то безмолвное существо Света, которое некогда витало вокруг мистера Брауна.