Призови имя мое - [98]

Первоначальная молитва, в которой преобладает устная сторона, очень постепенно становится молитвой умной и умносердечной. И только тогда она и становится настоящей молитвой. Различие наименований – устная, умная, сердечная – определяется не тем, что каждый вид молитвы может существовать отдельно; такой молитвы и не бывает. Различие же определяется степенью участия ума и сердца в молитве. При малом их участии молитва бывает преимущественно устная. Когда внимание ума становится неотходным от слов молитвы, тогда молитва справедливо называется умной. Когда же и сердце сливается своим чувством со словами молитвы, тогда молитва становится сердечной.

Все это происходит в пределах делательной молитвы, то есть совершаемой при усилиях самого молящегося. Из сказанного вы можете видеть, что наименование молитвы устной, умной и сердечной имеет свое основание, хотя молитва (настоящая молитва) и должна всегда совершаться в сердце.

Иерей. Теперь я хотел бы, чтобы вы подробнее разъяснили о молитве делательной и созерцательной, и особенно о видениях, о которых упоминает старец Паисий, ссылаясь на преп. Григория Синаита.

Инок. Старец Паисий всю совокупность молитвы разделяет на две части: одна есть молитва новоначальных, принадлежащая деянию; другая есть молитва совершенных, принадлежащая видению. Деяние есть восход к видению. Старец подробно перечисляет все те делания, которые входят в содержание деяния и которые находятся в зависимости от человеческого самовластия и произволения. Сюда входит и умная молитва, то есть делательная Иисусова молитва.

Об участии человеческого произволения в молитве созерцательной старец Паисий не говорит, ибо эта молитва совершается уже за пределами человеческого произволения.

Таким образом, весь труд делателя молитвы должен быть обращен на тщательное прохождение деятельного подвига, и этому труду он должен посвятить всю свою заботу. К молитве же созерцательной никто не должен стремиться самовольно. «Дерзкий и самонадеянный, – пишет старец Василий, – в гордости стремится достигнуть преждевременно зрительной молитвы. Такового сатана удобно опутывает своими сетями, как раба своего. И что нам стремиться к высокому преуспеянию в умной и священной молитве, которой, по слову преп. Исаака, едва сподобляется один из тьмы? Довольно, довольно для нас, страстных и немощных, хотя след умного безмолвия познать, то есть делательную умную молитву, при помощи которой прилоги вражии и злые помыслы прогоняемы бывают от сердца и которая есть подлинное дело новоначальных и страстных монахов. И не следует нам унывать о том, что немногие сподобляются зрительной молитвы, ибо нет неправды у Бога. Только да не ленимся идти путем, ведущим к этой священной молитве, будем делательной молитвой сопротивляться прилогам, страстям и злым помыслам. И таким образом скончавшимся нам на пути святых, удостоимся и жребия их, хотя бы здесь и не достигли совершенства.

Мы нисколько не осудимся за зрительную молитву, если не удостоимся ее по немощи нашей. Об умном же и сердечном хранении, каковым можно противостать диаволу и злым помыслам, побеждая их не своей силой, а страшным именем Христовым, потому что носим Христа внутри себя по дару Святого Крещения, но не умеем, а вернее, не хотим научиться призывать Его на помощь в час брани. Многие из древних, а не только нынешние, умерли, не сподобившись при жизни зрительной молитвы, но это не должно вызывать сомнения, ибо нет места неправде у Бога, и Он во всяком случае за труды их, которыми они потрудились, идя истинным отеческим путем делательной молитвы, дает им в час смерти или по смерти действие зрительной молитвы, с которой они, как пламень огненный, проходят воздушные мытарства. Они получают жребий свой с теми святыми, которые, по апостолу, не прияв здесь обетования, трудились всю жизнь свою во уповании.

Итак, молитва созерцательная не зависит от человеческого произволения. От человеческого произволения она зависит постольку, поскольку человек успевает усердием в делательной молитве очистить сердце свое от страстей. Но и при этом условии дарование созерцательной молитвы всецело зависит от усмотрения Божия.

Было бы безумной дерзостью с нашей стороны, имея неочищенный от страстей ум, принимать на себя объяснение или истолкование видений то есть самовольно и недостойно входить в область зрительной молитвы, куда может ввести только Сам Бог тех, кто достиг чистоты сердца. Но мы можем сделать другое, для нас доступное, а именно: рассмотреть дарованные нам Богом способы познания вещей и выяснить, каким способом познания человек познает, когда то дано ему Богом, вещи мира невидимого, сокровенного, небесного. Это и есть тот предел, до которого мы можем дойти при нечистоте нашего ума и за который мы не можем перейти самовольно, не имея брачной одежды.

* * *

Итак, первый путь познания окружающих нас вещей – свидетельство наших внешних чувств: зрения, слуха, осязания и т. д. Этим путем мы познаем внешние формы окружающих нас предметов.

Второй путь познания – рассудочные соображения и заключения нашего ума. Ум, пользуясь тем материалом, который предлагают ему чувства, строит на них здание своих познаний о мире. Таковы те два способа познания, какими мы обыкновенно пользуемся в нашей повседневной жизни и в наших научных выводах.