Признания бессовестной карьеристки - [23]

Софи, явно введенная в заблуждение пропагандистской машиной «Сплетника», совершенно опешила от такой новости. Оказывается, ревностная и верная подруга решила, что это наезд нашего редактора, и в знак протеста отказалась писать свою колонку. Мне пришлось пробурчать несколько благодарных слов, прежде чем повесить трубку. Надо было поторапливаться, а то начиналась международная прямая трансляция соревнований по глубоководной ловле марлинов. Честно говоря, доблестный жест Софи не произвел на меня большого впечатления, поскольку мой – уже почти бывший – редактор из «Сплетника» недолго будет скорбеть по всему этому вздору про беседки и петунии.

Однако ее звонок, сделанный с самыми добрыми намерениями, еще раз напомнил, что я быстро погружаюсь в пучину нищеты и пора потуже затянуть пояс. Как только закончилось рыболовное шоу, схватила рекламное приложение с бакалейными распродажами, села в такси и поехала в супермаркет в Пекхэм, чтобы нажиться на скидках в депрессивном регионе.

Понимая, что порхание по отделам в наглаженном платье может перепугать местных, начала убедительно шаркать и даже кинула в тележку несколько фирменных товаров, чтобы успокоить посетителей.

Воскресенье, 10 ноября

Лежу в кровати с пищевым отравлением – натрескалась консервированных бобов неизвестного производства.

Понедельник, 11 ноября

Чтобы сократить расходы, прекращаю есть. Пора урезать и другие легкомысленные траты.

Со слезами на глазах и тяжелым сердцем пишу Сабело, моему маленькому африканскому подопечному, что вынуждена прекратить ежемесячную помощь. Утешаюсь тем, что на сегодняшний день у него есть хотя бы крыша над головой: он снова в тюрьме, на этот раз за пьянство и дебош. Напился бурбона, который я послала ему на девятилетие.

После обеда пошла в ближайший киоск купить марок за полцены и не без удовольствия прочла заголовок в бульварной газете, конкурирующей с «Лондонским сплетником»: «СОКРАЩЕНИЕ ТИРАЖА У ТАБЛОИДА-КОНКУРЕНТА!!!»

Вторник, 12 ноября

Оказывается, пособия по безработице не хватает на сигареты на полнедели, не говоря уж о полумесяце. Попробовала крутить сама. Полдня боролась с пачкой клейких бумажек. Теперь я знаю, почему безработным некогда искать место.

В бешенстве вышвырнула кисет и решила настрелять настоящих сигарет на Пиккадилли.

После полнейшего провала поняла, что люди, у которых есть работа, – жестокие, бесчувственные скряги. Они просто звереют, когда «патлатые бездельники» просят поделиться сигареткой или дать мелочи на такси.

Едва я добралась до дома и положила усталые ноги на стол в предвкушении череды послеобеденных сериалов, как вдруг – привет из прошлого – звонок от старой школьной подруги Анжелы. От таких приветов по спине пробегает холодок.

Я намеренно и весьма успешно избегала ее последние двенадцать лет, ведь она неотвратимое напоминание о том, что я училась в обычной государственной общеобразовательной школе. В Барнсли. Это факт.

Теперь Анжела тоже живет в Лондоне, но в отличие от меня ей не удалось порвать с менее чем блистательным прошлым. Сказала, что живет в Тоттенеме, встречается с водопроводчиком и работает на полставки распространителем – впаривает приятельницам дешевую бижутерию.

Со знакомым картавым йоркширским акцентом Анжела спросила, не хочу ли я сходить куда-нибудь «пожрать». Я хотела было на чистейшем южном наречии наотрез отказаться, но она сказала, что угощает. Я нехотя уступила и согласилась встретиться в воскресенье в итальянской забегаловке в Энфилде. Не хочу, чтобы, меня видели с ней в Сохо.

Среда, 13 ноября

Смотрю повторную трансляцию «Заключенного блока Эйч». На самом захватывающем месте звонит моя бестолковая литагентша и начинает морочить голову рукописью, которую она будто бы должна доставить издателю, а я будто бы должна написать. Очень ловко обошла затруднение, повесив трубку.

И вообще, у меня нет сил заниматься средь бела дня чем-нибудь отдаленно напоминающим литературу. Ведь я не ела почти трое суток. Валялась напротив телевизора, как овощ. Вышла из комы только после того, как Теддингтон пообещал угостить обедом в «Кваглино». Теддингтон, как и я, голодающий писатель, но в отличие от меня ему полезно немного похудеть. Кроме того, его никогда не публиковали.

Под злобным взглядом своей неотлучной музы Теддингтон начинает подлизываться и говорит, что мне не обязательно выбирать из меню с твердыми ценами. При этом не краснея выспрашивает о моих бесценных связях в издательствах под тем предлогом, что якобы интересуется моей блистательной литературной карьерой. Ухитряюсь отвлечь его, подавившись клешней омара, потому что с голодухи глотаю все без разбора. Теддингтон эффективно применяет прием Хаймлика – обхватывает меня со спины и начинает бить по животу (опередив, к моей крайней досаде, куда более привлекательного официанта), а затем сообщает, что подумывает выпросить грант – ему, видите ли, тяжело пишется после рабочего дня. Я расцениваю это как обдуманный намек на мой безработный статус. Дожидаюсь, пока Теддингтон ознакомится с ресторанным счетом, и, когда он начинает хватать ртом воздух, в свою очередь, оказываю ему первую помощь – обнимаю мертвой хваткой, после чего небрежно спрашиваю о подробностях насчет гранта.