Признание в любви - [86]

Глава 28

Оливия никогда не видела дом в таком роскошном убранстве. Даже на своей собственной свадьбе. Она почувствовала укол зависти.

Пять дней слуги работали не покладая рук. Майкл приказал срезать все цветы в оранжерее, и весь дом был уставлен букетами золотистых хризантем, белых зимних роз и ранней пуансеттии. Стойки перил на лестнице были обвиты золотистыми лентами, хрустальные люстры тоже были украшены лентами и зеленью.

Из столовой, где были выставлены плоды многодневного труда кондитеров, доносились восхитительные запахи. Оливия с изумлением покачала головой, глядя на торты, кексы и пирожные всех цветов и ароматов и на блюдо глазурованного шоколада.

У нее невольно слюнки потекли, хотя она и была против предстоящей свадьбы. Майкл совершает страшную ошибку. Сколько бы он ни уверял их всех, что у Джеси ничего не было с этим Ньютоном, может быть, даже самого себя убедил, но Оливию так просто не проведешь. Верена пересказала ей сплетни о том, как Джеси по ночам бегала к надсмотрщику. Люди видели ее своими глазами. И если женщина изменяет жениху, как можно ожидать, что она станет верной женой?

Оливия не сомневалась, что Майкл будет несчастлив в этом браке. Но она возражала против него, не только жалея Майкла. Тот сам поплатится за свое глупое упрямство. Ее беспокоило пятно, которое ляжет на их фамильную честь, когда Джеси проявит свою истинную суть.

Приглашения на бал в субботу и церемонию бракосочетания в воскресенье разослали с курьерами. Но приглашенные еще не начали съезжаться, и Оливия предложила домашним поужинать у нее в гостиной — потом надо будет встречать и развлекать гостей, и им вряд ли представится возможность что-нибудь съесть.

Не удержавшись, Оливия подцепила немножко крема с особенно аппетитного торта и лизнула палец. Лицо ее было нахмурено. Как ни старалась она уговорить Майкла отложить свадьбу хотя бы на месяц, он был непреклонен. А теперь ей предстоит принимать гостей на этом празднестве, не выдавая своих истинных чувств. С Джеси все это время она общалась очень мало и была с ней вполне любезна. Дом, слава Богу, большой, так что избегать свою будущую невестку труда не представляло. За столом им, конечно, приходилось встречаться, но Оливия была достаточно хорошо воспитана, чтобы держать себя в руках. А помимо этого она не хочет иметь с ней ничего общего. Она даст Майклу и Джеси понять, что никогда не примирится с ее присутствием в доме.

В столовую вошла Верена и с недовольной гримасой оглядела стол.

— Мне тебя очень жаль, — сказала она Оливии, целуя ее в щеку. — Майкл поступает, как последний идиот, и скоро сам это поймет.

— Да-да, конечно. Обидно, что он не захотел жениться на Элайзе. Такая милая девочка. Если бы он взял на себя труд узнать ее получше — ведь она столько раз у нас гостила, — он бы сам понял, что она просто предназначена ему в жены.

— Что ж, свадьба пока еще не состоялась. Кто знает, может, Джеси опять передумает и убежит к своему Ньютону.

— Но Майкл уверяет, что она с ним не убегала, и мне очень хочется считать, что она и вправду уехала с этим старым индейцем и там потерялась. Это все-таки не так плохо, как убежать с молодым мужчиной.

Верена пожала плечами:

— Не знаю, как ты, а я верю тому, что рассказывают рабы. Они все видят и все слышат. Я думаю, что они с надсмотрщиком просто повздорили и он ее бросил, а Майкл случайно ее нашел. Конечно, она вернулась к нему. А ожерелье ты не видела?

Оливия признала, что нет.

— Я спросила про него Майкла, и он сказал, что она его где-то потеряла.

— Потеряла! — насмешливо фыркнула Верена. — Надсмотрщик забрал, вот и все.

Верена понятия не имела, что случилось с дорогим подарком, но была рада, что тот пропал: это лишний раз подтверждало ее выдумку, что Джеси убежала с Заком.

— Я уж не знаю, чему и верить, — вздохнула Оливия. — Дай Бог хотя бы пережить эти два дня.

— Ну, выглядишь ты замечательно, — сказала Верена, глядя на ее платье. — Хоть ты и решила и дальше соблюдать траур, черное тебе идет, и мне страшно нравится серебряное шитье на юбке.

— Если эта свадьба состоится, я буду соблюдать траур всю оставшуюся жизнь, — мрачно сострила Оливия.

Услышав их голоса, в гостиную вошла Элайза. Мать с теткой восторженно заахали над ее нарядом — великолепным творением из голубого атласа, отороченным по плечам белым мехом. Глубокий вырез в отделанном бисером корсаже приоткрывал ее пышную грудь. На юбке были вышиты бисером цветки ириса. На обеих руках поверх длинных лайковых перчаток были браслеты из жемчуга. Волосы Элайзы, поднятые наверх и перехваченные инкрустированной жемчугом тиарой, крупными локонами спадали на плечи.

— Чудо как хороша, — проговорила Оливия. — Как жаль, что Майкл слеп.

— Я вовсе не слеп, — весело объявил Майкл, заходя в гостиную. — Если бы мое сердце не принадлежало другой, я бы на коленях умолял тебя стать моей женой, Элайза. Не знаю только, согласилась ли бы ты. — Он легонько поцеловал кузину в щеку. — Сегодня вечером все неженатые мужчины будут пускать слюнки, глядя на тебя.

Отойдя от Элайзы, Майкл пошел осматривать стол.

Только бы он не заметил, как она вздрогнула при его прикосновении и покраснела, думала Элайза, чувствуя, как у нее запылали щеки.