Признание шефа разведки - [9]

Дело в том, что все операции в большей или меньшей степени зависели от удачи. Слишком много вещей должны были лечь точно на свое место. Возможно, данные о советском радаре были бы важнее, чем какая-то информация о Политбюро. Но ЦРУ не имело возможности вести слежку во всем мире сразу.

«Юлдсмобил» Тэрнера выехал к Лафайет-парку напротив Белого дома, свернул на площадь Джексона и остановился у дома № 716, кирпичного правительственного особняка, где остановился Рейган. Эта его временная резиденция представляла собой неопределенного вида четырехэтажное здание с солидным возрастом 113 лет. Шесть лет назад вице-президент Нельсон Рокфеллер использовал этот оборудованный системами безопасности дом в качестве штаб-квартиры возглавляемой им комиссии по расследованию деятельности ЦРУ внутри США. Рейган являлся одним из восьми членов комиссии, хотя и не очень активным: он присутствовал только на десяти заседаниях из двадцати шести. Когда был опубликован заключительный доклад комиссии, Рейган выступил в защиту ЦРУ, сказав: «В любом бюрократическом ведомстве с аппаратом около шестнадцати тысяч человек найдутся отдельные лица, которые совершают ошибки и делают то, что им не надо делать». Вскоре после того как Тэрнер вошел в дом, сверху спустился Рейган и тепло поприветствовал его.

Только что избранный президент не проявлял ни робости, ни нетерпения, только естественную любезность. В его свиту входил Джордж Буш, избранный вице-президентом, бывший директор центральной разведки, которого сменил Тэрнер. Главный помощник Рейгана Эдвин Миз, добродушный адвокат, стоял рядом с ним. Присутствовали еще три помощника. И Билл Кейси.

Тэрнер проинформировал их о военном равновесии в Европе и положении в Центральной Америке. Он доложил последние сообщения об обстановке в Польше, в отношении которой Советы, возможно, используют военную силу, чтобы сокрушить независимый профсоюз «Солидарность». Фотографии с разведывательного спутника и материалы перехвата линий связи в таких городах, как Берлин (своеобразная столица мира по сбору разведывательной информации), давали хорошее представление о том, что там происходит.

В разведке присутствует также человеческий фактор, добавил Тэрнер не без умысла.

Кейси поднял голову.

Тэрнера подмывало сообщить, что ЦРУ имеет глубоко внедрившегося шпиона, полковника польского генерального штаба, от которого шел поток разведывательной информации из Варшавы о намерениях польских и советских руководителей. Но не сделал этого. Совершенно секретные сообщения полковника распространялись только по особому списку высшим должностным лицам, которым эти сведения были абсолютно необходимы. Сообщения доставлялись и вручались адресату курьером только лично, в папке с голубой каймой или широкой полосой голубого же цвета, обозначающей, что материал получен от глубоко засекреченного агента. Раньше в Белом доме к папкам с голубой полосой имели доступ только Картер, вице-президент Уолтер Мондейл и Бжезинский. Фамилия полковника — Куклинский — никогда не упоминалась в этих сообщениях. И даже в ЦРУ знали ее очень немногие.

Представляя обзор «горячих точек» планеты, Тэрнер время от времени поглядывал на Кейси. В его личности было что-то безвкусное. Когда он говорил, то глотал слова, его речь напоминала радиопередачу на коротких волнах: сила звука то затухала, то увеличивалась. Каждая прядь его седых волос по краям лысой головы упрямо держалась своего собственного направления — еще одна схожесть с внешностью рассеянного профессора. У него были слишком большие уши, которые даже как-то обвисали. Глубокие морщины спускались с обеих сторон его плоского носа, шли вокруг рта и терялись под представительной нижней челюстью. Казалось, он находился в состоянии смятения или растерянности. И тем не менее Тэрнер чувствовал, что Кейси внимательно слушает его.

После брифинга Кейси подошел к нему. Он как будто немного склонился, когда приветствовал его с несколько преувеличенной, но — Тэрнер это чувствовал — искренней любезностью, высоко подняв локоть и протягивая свою большую пятерню.

— Хэлло, Стэн, — громко сказал Кейси, широко улыбаясь. Затем отвел Тэрнера в сторону.

— Насчет этой истории, что я заступаю вместо тебя, — смешивая слова в кашу, сказал Кейси, — это неправда. Еще ничего не решено. — «Это» не воспринималось как безусловное опровержение «истории». Почувствовав сомнение Тэрнера, Кейси добавил — Я не рвусь на твое место.

Тэрнер уехал, будучи далеко не уверенным в своем будущем и в будущем ЦРУ. По некоторым признакам, он вылетит, но это еще не точно.

Вечером того же дня Миз через службу Белого дома передал записку для Тэрнера. Миза все считали «гласом божиим» по части назначений на высокие посты в будущей администрации и даже чем-то вроде заместителя избранного президента. Миз сообщал, что это не он дал ход всей этой истории насчет Кейси.

И все-таки у Тэрнера не исчезло предчувствие, что вопрос о назначении Кейси на его место с повестки дня не снят.

1

Хотя Кейси действительно не рвался на место директора центральной разведки, он предполагал, что Тэрнер может ему и не поверить. Кейси метил на государственного секретаря или министра обороны. С этими двумя постами считаются. Судя по всему, именно они будут инструментами новой внешней и военной политики Рейгана. Но Кейси понимал, что ему, возможно, либо придется согласиться на что-то меньшее, либо остаться ни с чем. Он не принадлежал к калифорнийскому кругу близких друзей избранного президента, а калифорнийцы, ясно, будут иметь власть. Он поздновато присоединился к избирательной кампании Рейгана, и его роль на ее заключительном этапе, по крайней мере теоретически значительная, частично объяснялась случайностью. Он не входил и в число долговременных верных «рейганавтов».