Приз - [15]
— И… вы забыли?
— Забыл, мальчик. Ты представляешь — забыл. И вы помогли мне забыть. Помог мне забыть ты. И…
Омегву замолчал.
Это «и…» было настолько ясным, что Кронго сказал:
— И… мать?
— Да… — Омегву вздохнул. — И Нгала. Я благодарен тебе. И ей. За то, что вы есть. Нгала — великая женщина.
— Да, — не зная, что ответить, сказал Кронго.
Он любил мать. Любил, но ее существование, то, что она всегда была рядом, вся она была настолько привычна ему, настолько близка, что он никак не мог сказать о ней так, как сказал Омегву: великая женщина. Кронго знал мать всякой — в его глазах она была и жалкой, и униженной, и заблуждающейся, — хотя была и великой, и гордой, и всезнающей.
— Ты извини, но я буду говорить о твоей матери так, будто это не твоя мать.
— Хорошо, — сказал Кронго.
— Ты знаешь, одно время она хотела написать книгу. Она вынашивала ее и готовилась к ней. Она даже рассказывала мне план этой книги. Эта книга должна была стать криком и болью. Все несправедливости, все унижения, все незаслуженные горести, все последствия предрассудков, все, что выносит на себе с рождения человек с иным образом лица или другим цветом кожного покрова, с иным оттенком белков, иным рисунком носа и губ, короче — все, что вынужден перенести какой-то человек, почему-то отличающийся от каких-то других людей, в силу не зависящих от него причин, должно было стать этой книгой. Впрочем, это уже было книгой, но не было написано. Все это было рассказано ею, рассказано со всей страстью, на какую она способна, со всей болью — но самой себе.
— И — что же? — спросил Кронго.
Он помнит, что испытал тогда. Нужно ли было ему объяснять, почему мать не написала эту книгу. Нужно ли было что-то говорить. Когда он все понимал и так. Как понимал он тогда давно знакомые ему, но возникшие уже в новом значении эти слова матери: «белая черная ворона».
— Ну, видишь ли… Мне ли тебе объяснять. Твоя мать — особенный человек.
— Да, — сказал Кронго.
— Она… в хорошем смысле слова стоит, выше нас. Она действительно сумела подняться. Над предрассудками. Над вековой ненавистью. Над общими обидами, которые, множась сами по себе, порождают одна другую.
Подняться, подумал Кронго. Подняться в своем унижении, в своей беззащитности, в своей растерянности.
— А книга эта… Книга эта, хоть была бы и справедливой, и честной, и искренней, поневоле разжигала бы ненависть. И мать поняла это. Но ты же знаешь — для твоей матери нет ничего более ненавистного, чем ненависть. Ты понимаешь?
Понимал ли это Кронго. Да, он понимал это. То, о чем говорил тогда Омегву, вот это «возвышение» его матери было источником ее страданий и несчастий… И она хотела уберечь его от них.
Волны океана поднимаются, дрожат, не доходя до края лодки; здесь, в прибрежной полосе, они особенно светлы, особенно наполнены солнечным светом.
— Тише… Умоляю тебя, тише… — Омегву оборачивается, испуганно осматривается, прикладывает палец к губам. — Это природа… Природа, мальчик мой.
Сквозь тонкий пласт воды хорошо виден дрожащий, колеблющийся, перекликающийся мир, беззвучные цветные колокольчики… Тени рыб, медузы, висящие и скользящие над песком, серые и голубые камни на дне, красные, розовые, оранжевые губки, черно-зеленые водоросли.
— Обращаясь к своим предкам, вознося дань существам, предшествовавшим им, люди посещают склепы и кладбища… Какое горькое заблуждение… Наверное, поэтому людей и охватывает тоска при мысли о смерти… Но разве предшественники не те, кого ты сейчас видишь? Не эти звезды с мерцающими золотистыми лучами? Не эти оранжевые бокалы на длинном пучке игл, с помощью которых они укрепляются в грунте? И не лучше ли, чтобы поклониться предшественникам, идти не к склепам и могилам, а приплыть сюда?
Они наклоняются, разглядывая дно.
— Человек отделил себя от природы совсем не так, как он думает. Не тем, что он построил города, добровольно замкнулся в бетонных коробках, спрятался в комфортабельных железных кабинах, перекрыл небо и землю. Его отделение от природы происходит в другом — в мыслях, в словах, в газетных статьях, в книгах, в философских трактатах. Там, где он, вольно или невольно, противопоставляет себя природе… Человек забыл, что, если бы не было времени, он тут же превратился бы вот в эту медузу. И поплыл бы, шевеля щупальцами… И все бы превратилось… Ты понимаешь — все…
Кронго вгляделся. Медуза плыла на метровой глубине под самой лодкой, бледно-пурпурная, хрупкая, сливаясь с потоком, переливаясь и в то же время оставаясь неподвижной, потому что сама была частью этого потока.
Омегву смотрел на него, улыбаясь. Кронго вдруг подумал — сейчас, когда Омегву говорит с ним об этом, о непреходящем значении жизни, о вечности, он кажется отрешенным, почти святым. Но ведь Омегву тоже существует в мелочах, в суетности, так хорошо знакомой Кронго. Он позволяет ученикам, которые приезжают сюда, работать на него и почти половину из всего, что они делают, выпускает под своим именем. От одного его слова часто зависят их судьбы, даже — жизни. Но нельзя сейчас думать об этом. Сейчас, когда Омегву говорит о медузе, он прав.
— Если бы не было времени?
Расследование убийства выводит сотрудников КГБ на след преступной группы, переплавляющей за границу ценные произведения ювелирного искусства. Поединок с опытными и хитрыми преступниками оказывается для чекистов серьезным испытанием.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новое произведение известного автора детективов А. Ромова — роман «Алмазы шаха» — изобилует критическими ситуациями для его героев. Этот роман, написанный динамично и увлекательно, читается, что называется, на одном дыхании.Книга рассчитана на массового читателя.
Итак, есть треугольник: банкир — бандит — красавица. При таком раскладе без трупа не обойтись. Однако труп бесследно исчезнувшего банкира-американца найти не удается. Зато вскоре частный сыщик Павел Молчанов обнаруживает труп отечественного бандита по кличке Бурун. С красавицей тоже проблемы: ее все время пытаются похитить. Сплошные загадки. Но есть тот, кто знает ответы, тот невидимка, который дирижирует всеми этими преступлениями…
Пятерых раненых участников глубокого разведрейда, располагающих данными большой важности, необходимо срочно перебросить в тыл, в Приморье. Во время полета наш «Дуглас» обстрелял блуждающий японский ночной истребитель. Самолет благополучно сел на Ляодунском полуострове, в нескольких сотнях метров от «Хокуман-отеля» – место отдыха высшего состава командования японской армии.В центре повести «В чужих не стрелять» действия военных разведчиков накануне Первой мировой войны.
Анатолий Ромов – признанный мастер детективного жанра. По его сценариям и по мотивам произведений поставлено более десяти фильмов.Пять из них, «Колье Шарлотты», «В полосе прибоя», «Алмазы шаха», «Фуфель» и «Чужие здесь не ходят», до сих пор регулярно выходят в эфир на различных каналах российского телевидения.В романе «Совсем другая тень» московские работники прокуратуры вступают в борьбу, завязавшуюся вокруг особо опасного преступления.
Яну Лаврецкую преследует компания из девяти школьниц. Первая неприметная встреча в кафе закончилась зверским расчленением убитой девушки. На месте преступления убийца оставил окровавленный пистолет без отпечатков пальцев. Яна уговаривает своего напарника взять это дело, однако здесь все не так просто, как кажется. Яну одолевают воспоминания о прошлой жизни, проведенной в рабстве. Она думает, что убийца – это ее надзиратель, которому отец продал девушку на три года в период с 14 до 17 лет. Но так ли юная журналистка близка к разгадке тайны? Или все-таки убийца находится намного ближе, чем думает Лаврецкая?
Михаил Александрович Божесов – прокурор, карьерист, юморист, циничный философ и просто привлекательный мужчина – обустраивает свою жизнь, не жалея о людях, с которыми по долгу профессии сталкивается. Его жизнь – это череда неожиданных обстоятельств, которые Божесов с лёгкостью обращает в свою пользу…Но может ли человек, иногда преступающий закон, добиться высших должностей в государстве? И что движет им? Жажда денег, обиды молодости или сердечная травма?.. И так ли проста его жизнь?
Иногда для осознания надвигающейся беды достаточно открыть глаза и назвать вещи своими именами. Горькие слова – лекарство, сладкие слова – отрава, – гласит китайская пословица. Действие происходит в непростом настоящем и в зловещем будущем, которое вполне себе возможно. Если сидеть, сложа руки. Надеюсь, что эти горькие отчаянные рассказы станут своего рода прививкой для тех, кто способен думать. Или антидотом. И отравленных известными ядами в нашем стремительно наступающем будущем станет меньше. В оформлении обложки использованы личные фотографии.
Роман в большой степени автобиографичен, и пёс играет в нём важную роль, окрашивая жизнь в неожиданные яркие цвета, демонстрируя верность и неподдельную дружбу. В этом, действительно, нуждаются герои, вовлечённые в ситуацию, на которую они не в силах повлиять. Ход событий навязывается людьми из так называемых властных структур, возомнивших себя создателями нового, уютного для них миропорядка, подбирающих себе сторонников, не стесняясь в выборе средств. Путешествия, рыбалки и другие с юмором описанные приключения оттеняют главную тему, делая её более рельефной.
В жизни автора, как и в любой остросюжетной книге, имеются незабываемые периоды, когда приходилось на себе испытать скачки адреналина и риска. Это и подтолкнуло его к написанию книг о таком чувстве, как инстинкт самосохранения. Данная книга не является первой в творчестве, и не является последней. По жанру её можно отнести к драме, где прослеживается трагическое переплетение человеческих судеб. К психологическому роману с раскрытием характеров героев, их трансформации и движений души. И несомненно к политическому детективу, ведь война — это всегда политика.
Роман-антиутопия «У подножия Рая» описывает события, которые могут произойти с нами в ближайшем будущем. В центре сюжета — судьба простого человека, в результате авиакатастрофы попавшего в необычное место, где происходят загадочные явления, раскрывающие многие тайны современной мировой закулисной политики.Написанный в жанре увлекательного политического детектива, роман «У подножия Рая» затрагивает наиболее актуальные вопросы современности: существует ли всемирный заговор? Кто во главе его? Можно ли противостоять мировому злу? Героями романа являются сенаторы и банкиры, премьер-министры и обычные люди, а также такие известные персонажи, как Бен Ладен, Каддафи и другие.