Приз победителю - [123]

Короче говоря, когда представится удобный момент, он совершит в «Во син син» переворот и заберет власть в свои руки. Что же касается жены, то она может развестись с ним и выйти замуж за другого. Ему все равно, ведь брак не более чем деловое соглашение. Он же возьмет себе в наложницы Джорджину. Во-первых, ему нужна в новом доме компания, а во-вторых, он, как ни странно, привязался к ней за время ее пребывания в клубе «Шестьдесят восемь». Хотя она отдавалась без желания, но была нежна и уступчива по натуре и тем разительно отличалась от жадных растленных шлюх вокруг. Впрочем, если девушка надоест, он избавится от нее с такой же легкостью, с какой всегда избавлялся от ставших ненужными женщин. С другой стороны, если дело пойдет на лад, он, возможно, приживет от нее ребенка.

Наконец они добрались до маленького шале недалеко от океана. Это была стандартная одноэтажная постройка для любителей отдыха на берегу моря с цементными полами, голыми каменными стенами и забранными декоративной решеткой окнами. Чан отпер дверь и втолкнул Джорджину внутрь. В этот момент пленница заметила, что они не одни. В домик следом вошли четверо мужчин в темных костюмах — как видно, приближенные Чана. Они вежливо поклонились ей и, обменявшись с боссом несколькими словами, в следующую секунду исчезли.

Беглец запер за ними дверь и сунул ключ в карман, после чего положил чемодан на помещавшийся в гостиной низенький кофейный столик. Вслед за этим скинул пиджак и повесил на спинку стоявшей в комнате софы из ротанга. Поскольку шале никто должным образом не проветривал на протяжении нескольких недель, стояла удушающая жара. Чан одно за другим начал открывать окна и двери.

— Ванная комната, спальня, кухня, — говорил он, расхаживая по дому и открывая очередную дверь, как если бы служил агентом по продаже недвижимости.

Джорджина продолжала стоять там, где остановилась, когда вошла в домик, — около кофейного столика. Выйдя из спальни, где открывал окна, Чан заметил, что она смотрит на его пиджак.

— Даже не думай, что сможешь выйти отсюда, не говоря уже о побеге с острова. Шале окружено вооруженными людьми. Они пристрелят тебя не задумываясь, как равным образом всякого, на кого я укажу. — Достав из шкафчика пластиковый пакет с новым комплектом постельного белья, Чан швырнул его Джорджине. — Пойди застели постель, прими душ и ложись спать. Мне же нужно переговорить кое с кем по телефону.

В спальне находились небольшая двухместная кровать и старый гардероб с болтавшейся на ржавых петлях дверцей.

Джорджина положила на кровать пакет с бельем и тяжело опустилась на матрас, избавившись от обуви и поставив босые ноги на прохладный цементный пол. С минуту посидев так, она откинулась на спину и уставилась в потолок. В окно дул прохладный ветерок с океана, облегчавший стоявшую в небольшой комнате духоту. Когда его дуновение коснулось щек Джорджины, девушка повернула голову к окну. Сквозь прутья декоративной решетки на оконной раме она увидела узкую боковую улочку, ведшую на пляж, и услышала треньканье велосипедных звонков и людской говор. А еще почувствовала запах океана и подумала: «Неплохое местечко, чтобы умереть». Потом, собрав все свои силы, поднялась на ноги и с минуту стояла у стены, держась за нее рукой, чтобы не упасть. Затем достала из пакета чистые простыни и кое-как застелила постель. Ее так и подмывало лечь на них и забыться сном, но похищенная знала, что заснуть ей не удастся — чесалась кожа на руках и ногах, а тело содрогалось от озноба начинающейся лихорадки. Чтобы успокоить зуд и снять жар и озноб, ей требовалось принять душ. Неслышно пройдя мимо Чана, сидевшего в гостиной за столиком и дававшего кому-то по телефону указания, она миновала кухню и зашла в ванную.

Опираясь рукой о кафельную стену и закрыв глаза, Джорджина постояла некоторое время под прохладными упругими струями душа, потом взяла с полочки кусочек белого мыла и стала медленно намыливаться. Минут через десять она почувствовала, что температурный баланс наведен, и ей стало немного легче. Выключив воду и зябко поводя плечами, девушка потянулась за полотенцем. Неожиданно в ванную вошел Чан и протянул полотенце. Она попыталась прикрыть интимные части своего тела руками.

— Не напрягайся. Или ты забыла, что я уже видел все твои прелести? — Беглец с минуту смотрел, как пленница вытиралась. — Бедное дитя. — Выбросив вперед руку, он обнял ее за талию и подтянул к себе, ткнувшись губами во влажную шею. — Тебе плохо? Все болит? — Джорджину затрясло то ли от озноба, то ли от омерзения так сильно, что едва удалось сохранить вертикальное положение. — Не волнуйся, — пробормотал китаец, жадно слизывая крупные капли влаги с ее ключиц, — начиная с сегодняшнего дня папочка будет заботиться о тебе. Он заказал кое-что, и эту вещь уже везут. Скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше, вот увидишь.

Прижимая к себе полотенце, Джорджина ждала, когда похититель уйдет. Чан оставался в ванной еще несколько минут, наблюдая за унижением девушки, потом, удовлетворенный, вышел и вернулся к телефонным разговорам.

Она без сил привалилась к стене и тихо заплакала, прижимая к губам полотенце и даже впиваясь в него зубами, чтобы приглушить звуки рыданий. Ее терзали печаль и фрустрация, и чувства были столь сильны, пронзительны и всеобъемлющи, что временами ей хотелось колотить в стенку кулаками и орать во все горло. А еще хотелось, чтобы кто-нибудь пришел на помощь. Она была больна и испугана и мечтала, чтобы ее вытащили из этого ужасного места. Девушка хотела, чтобы ее спас Джонни Мэнн.