Приз - [18]

— Я могу легко это изменить, — небрежно отозвался Девлин, протягивая ей вино. — Ты тоже не меняешься, — добавил он, восхищаясь ее грудью.

— А ты остаешься джентльменом, несмотря на свою репутацию. — Элизабет довольно улыбнулась. — Я постарела на год, став толще и похотливее.

— Ты не изменилась, — твердо повторил Девлин, но теперь он заметил легкие морщинки у глаз и уплотнившуюся талию.

Элизабет была на несколько лет старше его, хотя он точно не знал ее возраст и никогда не стремился узнать. Она имела двух дочерей-подростков, старшей — четырнадцать или пятнадцать лет. И ни одна из девочек не была от Истфилда.

— Дорогой, неужели ты не можешь просто спокойно полежать рядом со мной? — спросила Элизабет, поставив стакан и поглаживая его бедро.

— С тобой я не притворяюсь. Я не спокойный человек.

— Нет, ты пират его величества, как тебя называют время от времени, когда твои подвиги становятся темой разговоров за обедом.

— Какие, должно быть, скучные эти обеды.

Девлину было безразлично, как его называют, но он не стал об этом говорить. Графиня любила поболтать после занятий любовью. В течение последних шести лет она служила ему источником информации об Истфилде, поэтому он обычно поощрял ее болтовню.

— Мне не хватало тебя, Дев, — промурлыкала она.

На это было нечего сказать — он просто взял ее руку и положил на свой твердый фаллос.

— Докажи мне.

— Говоришь как истинный командир, — хрипло отозвалась она, наклонив голову.

Девлин не намеревался ей приказывать, но это стало его натурой. Он не двигался, бесстрастно наблюдая за Элизабет, которая покусывала и облизывала его. Когда-нибудь Истфилд узнает об их связи — он только должен выбрать для этого подходящий момент.

Внезапно она подняла голову и улыбнулась:

— Ты хоть раз скажешь, что тебе тоже меня не хватало?

Девлин напрягся.

— Элизабет, есть лучшее время для дискуссий.

— Разве? Мы бываем вместе только в такие моменты. Мне интересно, что бьется у тебя в груди. Иногда, Дев, я думаю, что у тебя вместо сердца механизм.

Его возбуждение достигло максимума, и разговаривать стало трудно. Тем не менее он сказал:

— Я давал тебе какие-то обещания, Элизабет?

— Нет. — Она села прямо, глядя на него. — Но, как ни странно, я за шесть лет успела привязаться к тебе.

Девлин не ответил. Он просто не знал что сказать.

— Возможно, я влюблена в тебя, — продолжала Элизабет.

Девлин смотрел на ее лицо, такое же соблазнительное, как тело, тщательно обдумывая свои слова. Он не чувствовал к ней ничего — даже дружбы, — она была всего лишь средством достижения цели. Но Девлин не испытывал к ней неприязни — он ненавидел не Элизабет Хьюз, а ее мужа. Он предпочитал оставить все как есть, но не хотел ее обижать, правда не из сострадания. Девлин не был сострадательным человеком. Мир для него являлся полем битвы, а в битве сострадание служило прелюдией к смерти. Он не хотел обижать Элизабет только потому, что она оставалась полезной для него, она должна была оставаться в его распоряжении и на его условиях — не оскорбленной, не сердитой и не злобной.

— Это было бы неразумно, — сказал наконец Девлин.

— Неужели ты не можешь хоть раз солгать мне?

Не обращая внимания на блеснувшие в ее глазах слезы, Девлин провел пальцем по ее губам, шее, груди и твердому соску. Его рот следовал за пальцем. Вскоре они снова лежали, соединившись в страстном объятии.

Спустя несколько часов Девлин, пока Элизабет одевалась, погрузился в ванну. Температура воды была очень приятной. После бурных любовных игр его ум витал в блаженной пустоте, где не было чудовищ, с которыми нужно сражаться.

— Дорогой?

Девлин вздрогнул — он задремал в ванне. Элизабет улыбалась ему, элегантно одетая, в платье цвета сапфира, отороченном черным бархатом.

— Прости, мне не следовало будить тебя! — воскликнула она. — Девлин, ты выглядишь так соблазнительно в этой панне. Я могла бы прыгнуть к тебе.

Он поднял брови:

— Разве Истфилд тебя не ждет?

Элизабет нахмурилась:

— У нас есть планы на ужин, поэтому ждет. Я просто хотела сказать тебе, что буду в городе еще две недели.

Девлин понял. Она хотела повидать его снова, прежде чем он отплывет, и это его вполне устраивало.

— Я еще не получил официальных приказов, — осторожно сказал он, — поэтому не знаю, когда начнется мое следующее плавание.

Ее глаза блеснули.

— Тогда завтра после полудня?

Девлин улыбнулся:

— Это было бы прекрасно, Элизабет. А Истфилд будет оставаться в городе?

Вопрос показался ей достаточно невинным. В конце концов, его задал бы каждый любовник.

— К счастью, нет, так что мы, возможно, сумеем даже провести вместе ночь.

Девлин предпочел не отвечать. Он никогда ни одной женщине не позволял проводить ночь в его постели и не собирался этого делать.

Выражение лица Элизабет изменилось — она казалась раздосадованной.

— Мне приказано оставаться в Лондоне две недели! Это чудо, что ты тоже оказался здесь, и я не буду чувствовать себя одинокой.

— Почему? — мягко осведомился Девлин.

— Американская племянница Истфилда на пути в Лондон. Она плывет на «Американе», и мы ожидаем ее через десять дней.

Девлин был удивлен. Он даже не знал о существовании племянницы, тем более американской.