Приз - [14]

Девлин отсалютовал в ответ.

— Я должен проводить вас к адмиралу Сент-Джону, сэр, — продолжал румяный юнец.

— Хорошо, — сказал Девлин, не сумев сдержать вздоха.

Сент-Джон не был его врагом, его лишь раздражало неподчинение, но он знал цену своему лучшему капитану. А вот адмирал Фарнем хотел отдать его под трибунал, подстрекаемый капитаном Томасом Хьюзом, сыном графа Истфилда.

Адмирал Сент-Джон ожидал его. Это был худощавый мужчина с седой шевелюрой, вместе с ним в комнате находились Фарнем — более высокий и толстый, но с куда меньшим количеством волос — и граф Ливерпуль, военный министр.[14]

Девлин вошел в кабинет, отдав честь. Он был заинтригован, так как не припоминал, что когда-либо видел Ливерпуля на Уэст-сквер.

Дверь захлопнулась. Ливерпуль, тощий, низкорослый и темноволосый, улыбнулся ему:

— Садитесь, Девлин. Хотите шотландского виски или бренди?

Девлин опустился на плюшевый стул, сняв шляпу.

— А бренди французский?

Граф улыбнулся:

— Боюсь, что да.

— Тогда бренди, — сказал Девлин, с удовольствием вытянув ноги.

Фарнем выглядел раздосадованным. Сент-Джон сел за свой стол.

— Прошло некоторое время с тех пор, как мы имели удовольствие видеть вас здесь.

Девлин пожал плечами:

— Проливы — беспокойное место, милорд.

Ливерпуль налил бренди из хрустального графина и передал всем бокалы.

— Да, очень беспокойное, — подтвердил Фарнем. — Поэтому то, что вы покинули «Леди Энн», является серьезным проступком.

— Можете что-нибудь сказать в свое оправдание? — спросил Сент-Джон.

— Она не подвергалась никакой опасности.

— Не подвергалась опасности? — Фарнем поперхнулся бренди.

Ливерпуль покачал головой:

— Адмирал Фарнем требует вашей головы, мой мальчик. Было ли необходимо покидать «Леди Энн» ради охоты за американским торговцем?

Девлин улыбнулся:

— «Независимость» была нагружена золотом, милорд.

— И вы знали это, когда заметили ее у берегов Триполи? — оживился Сент-Джон.

— Деньги, милорд, покупают все, — пробормотал Девлин.

— Не знаю другого командира столь же дерзкого, как вы. Кто ваш шпион и где он? — осведомился Сент-Джон.

— Возможно, это она. — Действительно, это была девушка на Мальте, содержавшая гостиницу, в которой часто останавливались американцы. — У меня действительно есть шпионы, но уверен, что это мое дело, и, поскольку это помогает мне выполнять приказы, вопросы, я думаю, можно отложить.

— Вы не выполняете приказы! — рявкнул Фарнем. — Вам было приказано сопровождать «Леди Энн» в Лиссабон. Вам повезло, что ее не захватили вражеские корабли…

— Везение тут ни при чем. Я контролирую проливы. А это означает, что я контролирую Средиземноморье, и никто не может войти туда незаметно для меня. «Леди Энн» не подвергалась опасности, и ее благополучное прибытие в Лиссабон доказывает это.

— И вы изрядно обогатились? — пробормотал Ливерпуль.

— Приз с нашим агентом в Гибралтаре, — ответил Девлин.

Он привел туда «Независимость» на буксире. Его доля добычи составляла три восьмых от общей суммы, что приблизительно оценивается в сотню тысяч фунтов. Девлин стал богаче, чем кто-либо мог догадаться, и это намного превзошло его ожидания.

— Меня не заботит судьба одиночного корабля «Леди Энн», — заявил Ливерпуль. — И хотя вы открыто нарушили приказ, мы готовы взглянуть на это сквозь пальцы. Не так ли, джентльмены?

Сент-Джон уверенно кивнул, но Девлин знал, что Генри Фарнему было не так легко с этим согласиться, и это забавляло его.

— Я забочусь о скорейшем окончании этой чертовой войны. — Ливерпуль стоя ораторствовал, как в парламенте. — На горизонте маячит еще одна война, которой следует избегать всеми силами.

— Вот почему вы здесь, — добавил Сент-Джон.

Девлин выпрямился на стуле.

— Война с американцами — ошибка, — сказал он.

— Вы ирландец, и ваши симпатии остаются якобинскими, — проворчал Фарнем.

Девлину хотелось придушить его. Он сидел не шелохнувшись, пока это желание не прошло.

— Американцы — братская нация, как и ирландцы. Было бы позорно воевать с ними по любому поводу.

— Мы должны сохранять абсолютный контроль над морями, — резко отчеканил Ливерпуль. — Уверен, что вы знаете это, Девлин.

— Его лояльность остается сугубо эгоистичной. Ему плевать на Англию — он заботится только о богатстве, которое предоставляет ему флотская карьера! — с жаром воскликнул Фарнем.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать лояльность Девлина, — возразил Ливерпуль. — Никто в нашем флоте не служил его величеству более преданно и с большей пользой.

— Благодарю вас, — усмехнулся Девлин. Но это была правда. Его боевые рекорды в море не превзошел никто.

— Война еще не кончена, и вы знаете это, Девлин, так как провели больше времени, чем кто-либо еще, патрулируя Гибралтар и Средиземноморье. Наш контроль там по-прежнему неоспорим. Вы покинете эту комнату с новыми приказами, если я буду уверен, что вы будете в точности выполнять их.

Девлин с интересом приподнял брови. Куда клонит Ливерпуль?

— Продолжайте, — сказал он.

— Ваша репутация шествует впереди вас, — признал Сент-Джон. — В Средиземноморье и у этих берегов все знают, что ваша военно-морская тактика непревзойденна, хотя и неортодоксальна, и что если вы идете на абордаж, то ведете за собой людей, которые держат вторую саблю в зубах. Вас боятся — вот почему никто больше не вступает с вами в бой.