Приютки - [20]

Эта тайна исчезновения и смущала, и глухо волновала стрижек. Ведь, чего доброго, таким же таинственным способом могли исчезнуть и серый Мурка, и черный Хвостик, последние любимцы детей. И от одной этой мысли не одно маленькое сердечко в детской груди било тревогу.

— Вот бы спросить гадалку, где Чернуша и Бурятка! — мечтательно предложила Васса.

— А она на картах гадать будет, что ли? — осведомилась Паша Канарейкина.

— Ну, там увидим… Пойдем и увидим, а занятно, девоньки! — хитро улыбнулась Оня.

— Нет, ничего занятного, — резко проговорила Дорушка, сердито взглянув на шалунью, — тетя Леля не велит ходить к старшим, не велит дружить с ними… И я не пойду и Дуне не велю ходить. Ей не о чем гадать, она маленькая!

— Хи-хи-хи! Эвона командирша-то! — засмеялась Васса. — Небось нос тебе не откусит тетя Леля. Ишь ты, сама не идет и Дуню не пущает! Куды, как ладно! Дунюшка, — смягчая до нежности свой резкий голос, обратилась к девочке Васса, — пойдешь с нами, я тебе сахарцу дам? — и она заискивающе глянула в глаза Дуне. Голубые глазки не то испуганно, не то недоверчиво поднялись на Вассу.

— Я с Дорушкой! — проговорила тихо девочка и, краснея, потупилась.

— Вот умница! — проговорила ее старшая подружка и, обняв за плечи Дуню, отвела ее от окна.

— Тихоня! Глупая! Примерница! Ну, ладно, погоди! — крикнула ей вслед рассерженная Васса, — ин будет по-моему, чего захочу, все будет, — торжественно заявила она подругам и стала быстро-быстро шептать окружавшим ее девочкам: — Беспременно Дуню взять надо… и Любоньку Орешкину… Одна тети Лелина любимица, другая баронессина. Ежели попадемся да поймают нас по дороге, не так строго взыщется, потому много «любимиц» ругать не будут… Беспременно Дуню прихвачу!

И решив это своим десятилетним умом, лукавая девчонка присоединилась к играющим, наскоро условившись со своим кружком собираться в умывальной, как только захрапит нянька Варвара.

В этот вечер особенно шумно и весело игралось в зале.

Старшие скоро побросали танцы и присоединились к стрижкам.

Приняли участие в играх и тетя Леля, и серьезная, всегда спокойная педагогичка Антонина Николаевна. Играли в «гуси-лебеди», в «золотые ворота» и в «краски»…

— Гуси-лебеди домой, серый волк под горой! — пронзительно, громким голосом выкрикивала Любочка Орешкина и бежала впереди толпы девочек с одного края залы на другой, изображая лебединую матку.

И из-за пианино выскакивала рыжая старшеотделенка Женя Памфилова и с криком: «Самого жирного, самого вкусного гусенка съем, съем!» — бросалась на Любочкино «стадо». Отчаянный визг, писк, шум, хохот, суета и снова визг стоном стояли в большой приютской зале.

Кричали и визжали стрижки, шумели, суетились средние, хохотали и не меньше детей забавлялись старшие. Все безнаказанно могли шуметь, кричать и возиться в указанное для игры время. Доктор Николай Николаевич отвоевал это право детям.

— Ничто так не развивает легкие, как смех, здоровый хохот и крики, — уверял он Екатерину Ивановну Нарукову приходившую в ужас от всей этой кутерьмы.

И приюток оставляли в покое шуметь и веселиться после ужина, вплоть до вечерней молитвы.

В девять часов дрогнул первый звук колокольчика на пороге залы, и вмиг затихла веселая, нестройная толпа девушек и ребятишек.

— На молитву, дети, на молитву! — послышались громкие голоса надзирательниц.

И через пять минут длинные ряды приюток уже выстроились перед образом Спасителя. Дежурная выступила вперед и стала читать молитву.

Глава четырнадцатая

Вечер в приюте — лучшее время для больших и маленьких воспитанниц. Старшие и средние приютки, пользуясь свободным часом перед отходом ко сну, каждые в своем дортуаре, проводят время по своему усмотрению.

Но большей частью, собираясь у кого-нибудь на кровати, оживленно беседуют на тему о будущем… В это время зарождаются в юных головках самые светлые мечты, самые радужные надежды.

Строятся самые упоительные, но — увы! — мало осуществимые планы о том, что ожидает их «после приюта». По большей части все мечты сводятся к одному общему желанию: открыть собственную белошвейную мастерскую и стать «хозяйкой». Иные не прочь помечтать о месте экономки или «чистой горничной», без уборки комнат в богатом графском или княжеском доме. Иные робко мечтают о замужестве. Но «он», неясный еще образ будущего мужа, представляется совсем туманно… Обыкновенно на этой роли старшие определяют типы вычитанных в романах героев… Но романы, кроме классических произведений, читаемых самими надзирательницами, строго воспрещены в приютских стенах. Однако кое-кто из страстных любительниц бульварной литературы, переводной дешевой стряпни или необычайных похождений Ната Пинкертона умудряется под величайшим секретом раздобыть ту или другую запретную книжку. В то время как старшие и среднеотделенки оживленно шепчутся, обмениваясь впечатлениями о прочитанном или строя планы один другого невероятнее на недалекое таинственно-заманчивое будущее, в дортуаре стрижек время проводится совсем иначе.

Нянька Варвара, огромная, плотная веснушчатая особа с огненно-рыжими волосами и вздернутым носом, с голыми до локтей (по форме) руками, тоже сплошь усеянными темным бисером веснушек, сидит в центре спальной, на одной из детских кроваток.