Приют - [89]

— Да пусть Львович сам идёт куда подальше! Этот старый пень меня уже достал!

На этот раз я всё-таки подалась к Яринке, но не толкнула, лишь бессильно потрясла в воздухе кулаками. Я очень люблю свою единственную подругу, но как же иногда она достаёт своим ослиным упрямством и нежеланием думать о последствиях! Одно хорошо — у меня было достаточно времени, чтобы изучить эти её черты характера и разработать метод борьбы с ними. Тут помогут лишь спокойствие и аргументация.

— Яриша, — почти ласково заговорила я, спрятав кулаки за спину, — Мне с трудом удалось уговорить Дэна, чтобы он не посылал нас. А знаешь, почему он хотел это сделать? Ты же слышала наш разговор?

— Ну? — недовольно буркнула Яринка, чуявшая подвох.

— Он сказал, что мы ещё дети. И сейчас мне кажется, что это правда. По крайней мере, про тебя — точно.

Подруга вскинулась, но я повысила голос:

— Ты готова всё погубить просто потому, что тебе вдруг захотелось поругаться с отцом!

— Да что я погублю-то? — перешла в атаку Яринка, — Это только меня и его касается…

В коридоре зазвучали шаги, и мы притихли, прислушиваясь к тому, как кто-то идёт по коридору.

— Это нас всех касается, — на всякий случай я перешла на шепот, — Тебя накажут, жених бросит, думаешь, Агафья оставит это без внимания? Она будет тебя пасти! А заодно и меня. А ведь нам надо как-то переписываться с Дэном и читать книги. И скоро растает снег, разве ты не захочешь в лес? Мы сейчас должны быть паиньками, чтобы Агафья про нас даже не вспоминала лишний раз. Только тогда всё получится.

Яринка упрямо сопела, глядя в сторону, и обычно это было первым признаком её капитуляции. Пришла пора наносить решающий удар.

— И вообще, — вкрадчиво добавила я, — Ты же в итоге собираешься до него добраться? Так не лучше ли сейчас втереться в доверие, чтобы потом всё было легче?

Подруга заморгала и размякла, а я позволила себе перевести дух — самое трудное позади.

— Дайка, — она с сомнением посмотрела на меня, — А если он пришёл не мириться, а сделать ещё какую-нибудь гадость?

— Ну, какую гадость он может сделать? Ты ему даже по документам уже не дочь, он от тебя отказался.

— Фамилия-то у меня его, — грустно ответила Яринка, — И даже если он сегодня отказался, завтра может снова признать, закон это разрешает.

— Ну, — я развела руками, — Всё равно ты всё узнаешь только завтра.

— Ладно, — Яринка решительно тряхнула головой, — Только у меня одна просьба. Ты пойдёшь со мной.

Вот тут я удивилась.

— С тобой? К отцу? А разве так можно?

— Можно. Ты просто рядом побудешь. А если он не захочет разговаривать при тебе, то пусть проваливает, откуда пришёл. Если я с ним одна останусь, то боюсь — психану. А так — посмотрю на тебя, и вспомню, что нельзя.

— Ну, хорошо, — успела согласиться я, прежде чем в коридоре снова зазвучали шаги, и в палату зашли Настуся и Зина. Они принесли нам домашнее задание, и последние новости.

Визит соседок оказался очень кстати, он отвлёк Яринку от мыслей об отце, а меня от тревоги, вызванной сегодняшней беседой с Головой. И спать в ту ночь мы легли почти спокойными.

Глава 15 Телегония

Яринкин отец оказался высоким худым мужчиной с глубокими морщинами на лице, костистым бритым черепом, и колючим взглядом водянисто-голубых глаз. Ничего общего между ним и своей подругой я не увидела, что не могло не радовать — пойди Яринка внешностью не в мать, а в отца — не бывать ей такой красоткой.

Мы сидели на скамейке возле школы, куда суетливая и неестественно радостная Агафья и привела дорогого гостя. Гость брезгливо морщился, глядя под ноги, на кашицу талого снега.

— Ну, вот ваша девочка, Егор Васильевич — пропела она, останавливаясь перед нами, — Вы можете поговорить здесь, а можете пройти в школу, там удобнее.

Забавно, но за всё время нашей дружбы с подругой, я и не знала, что она — Егоровна.

— Спасибо, мы останемся на улице, — отрывисто бросил Яринкин отец, не глядя на Агафью, и как мне показалось, не слишком вежливо давая ей понять, что в услугах сопровождающего больше не нуждается. Но Агафья тоже посчитала свой вклад в воссоединение семьи выполненным, и ещё раз дежурно улыбнувшись, заспешила в сторону школы. И мы остались втроём.

Яринка не смотрела на отца, с момента его появления она даже не пошевелилась. А вот он разглядывал её пристально, и как мне показалось — удивлённо. А наглядевшись вдоволь, сунул кулаки в карманы брюк, и изрёк.

— Ты стала ещё больше похожа на мать.

Яринка и сейчас не посмотрела на родителя, лишь чуть шевельнула бровями.

— Ты пришёл, чтобы сказать мне об этом?

— Не только, — Егор Васильевич покосился на меня, — Мы можем остаться одни?

— Нет, не можем, — тем же ровным отсутствующим голосом ответила подруга, — Кстати, познакомься, это Дай… Даша. Даша — это мой папа.

От лошадиной порции яда вложенной в слово «папа» я поёжилась, и слабо пискнула:

— Здравствуйте, сударь.

Он недовольно дёрнул головой.

— Нам нужно поговорить наедине.

Яринка пожала плечами.

— Нам? Мне не нужно. И оставаться с тобой наедине я не хочу. От Даши у меня нет секретов, она, знаешь ли, единственный мой близкий человек после смерти мамы.

У Егора Васильевича заходили желваки — слушать возражения от дочери он явно не привык. Вот только кого теперь это волнует? Яринка снова смотрела в сторону, всем своим видом демонстрируя равнодушие, я тоже решила, что недовольство этого во всех отношениях неприятного дядьки меня не касается. Пауза затянулась. И Яринкин отец сдался.