Приют охотника - [7]

— Вон! — взревел Фриц, стоявший на заднем плане, скрестив ручищи, как два древесных ствола, перекрученных смерчем. — Можешь завернуться в тряпку у двери, если ее еще не унесло ветром. И учти, я позаботился укрепить замки на дверях конюшни и амбаров.

— Приятно, когда человек знает, чего хочет, — заметил купец, самодовольно смахивая пену с пухлых губ.

— Но в такую ночь это означает верное убийство! — взвизгнула старая дама.

— Разумеется, означает, госпожа, — согласился я, благодарно улыбаясь. — И боюсь, вы все будете считаться соучастниками этого злодеяния.

— Действительно будем? — резко спросил до сих пор молчавший солдат. — И кто осудит нас? В чьих владениях стоит твой двор, трактирщик? Кому ты платишь налоги?

— Налоги, капитан? — Фриц изумленно вылупился на воина. — Налоги? — Он один стоял на ногах, возвышаясь над всей компанией, как бык в курятнике.

Обветренное лицо старого вояки сморщилось в некотором подобии улыбки.

— Тогда кто защищает тебя?

Фриц поднял кулак весом с хорошую кувалду.

— Что ж, желаю тебе подольше полагаться на это, парень, — пробормотал солдат. — Нотариус! Чья власть законна в этих краях?

Нотариус беспокойно дернулся.

— Неплохой вопрос, капитан! Вольный город Гильдербург не заявляет прав на земли по эту сторону перевала, впрочем, я не уверен, что и южные кантоны на них претендуют…

— Значит, ничейная территория?

— Да, полагаю, что принцип «terra nullius» вполне применим.

— Но если здесь не правит никто, — сказал купец, — значит, мы сами и есть Закон?

Нотариус помялся, не желая вслух признавать правомерность столь дерзкого предположения, но в конце концов утвердительно кивнул.

— Вон, мерзавец! — произнес Фриц, однако не пошевелился, оставаясь на заднем плане. Он получал удовольствие от этого спектакля — и явно не он один.

— Воистину драматическая ситуация, — возгласил купец. — Есть какие-нибудь предложения?

Изогнув красивую бровь, актриса хмуро покосилась на меня. Возможно, она тоже помнила нашу прошлую встречу. Она явно не собиралась упоминать о ней, но не переоценивала своего влияния на возлюбленного, даже пожелай она вступиться за меня.

— Ну, — буркнул солдат, — сдается мне, тридцать талеров слишком большая сумма за какую-то псину. При всем моем уважении, трактирщик, серебряная крона ей красная цена.

— Я был исключительно привязан к этой собаке, капитан, — стоял на своем Фриц.

— О, я не сомневаюсь! Я и сам люблю животных. Но если ущерб нанесен твоим чувствам, а не кошельку, как может золото возместить его?

— Что вы предлагаете, майн герр? — В светлых глазах зажегся нехороший огонек; губы угрожающе скривились.

— Будь я на твоем месте, — задумчиво промолвил старый вояка, — я бы потребовал удовлетворения хлыстом. Подобное действо утешило бы мою душу куда лучше, чем деньги.

— Воистину отличное предложение! — радостно заметил купец. — Ты не согласен, дружище Фриц?

— Надо подумать, ваша честь. Так это, выходит, вы предлагаете мне выпороть его, прежде чем вышвырнуть на улицу?

— Именно в таком порядке. Видишь, Омар, насколько улучшилось твое положение? Мы уже сбавили сумму до каких-то двадцати талеров.

— Ну уж нет! — возмутился Фриц. — Вы включили пятерку за ночлег сегодня, а он этого не получит. Так что пусть будет пятнадцать. Спускай штаны, ворюга, а потом проваливай.

— Всего пятнадцать! — восхитился купец. — Сущий пустяк. Ба, да моя голубка на утренние покупки тратит больше! Разве не так, дорогая?

Актриса изобразила на лице улыбку.

— Ты так добр ко мне, любовь моя! — Она склонилась к нему, чтобы обнять, и чмокнула его в щеку.

Моя спина уже вполне прожарилась, но я боялся отодвигаться от огня, по крайней мере пока положение мое не станет более определенным. Вьюга завывала за стеной еще громче. Весь дом содрогался под порывами ветра, и тени на стенах угрожающе кривились. Я отчаянно нуждался в спасительном озарении, но мои обыкновенно бойкие мозги упрямо оставались тупыми как пробка.

— И мы договорились, что стоимость плаща и башмаков как раз составляет пятнадцать талеров, — продолжал купец. — Так что нашему хозяину достаточно осуществить порку, и тогда с вопросом о собаке будет покончено раз и навсегда… Я ничего не пропустил, а, Меняла Историй?

— Развлечение, — спохватился я. — Развлекая благородное общество, я обыкновенно ожидаю компенсации, а вы сейчас получаете удовольствие за мой счет, даром.

Его глаза, казалось, потемнели. Он прикусил пухлую губу, как ломоть бифштекса с кровью.

— Конечно. Пожалуй, стоимость кружки пива на дорогу будет вполне справедливой компенсацией.

— У меня предложение, — объявила скрипучим голосом старая дама.

Все почтительно посмотрели в ее сторону.

— Сударыня? — пробормотал солдат.

— Не тот ли это Омар, про которого говорят, что он лучший в мире рассказчик?

— Так утверждают другие, — поспешно сказал я, — но никак не я.

Глаза, уставившиеся на меня, напоминали мне два янтаря.

— Так ты отрицаешь это?

— Я не вправе выносить такое суждение! — Я пошевелился, чуть отодвинув спину от огня. — Я не могу слушать себя самого так, как слушаю других. Таким образом, я не в состоянии сравнивать.

— Но разве реакция публики не дает тебе возможности сравнивать? Впрочем, это не важно. Я не собираюсь карабкаться по этой лестнице наверх в ледяную спальню до тех пор, пока не стихнет пурга. Я останусь здесь! И, думаю, многие со мной согласятся.