Приют на свалке - [14]

Итиро Такаси — веселый японец, казавшийся хрупким по сравнению с Тендхаром — настроил электронный секундомер и дал отмашку первому мальчишке.

Тот рванул с места так, что по лестнице забрался, пропуская ступенек по шесть за раз. Легко прошел по бревну. Благополучно миновал "ложные" камни. "Хорошая интуиция", — отметил про себя Марк. Ловко увернулся от груш, со свистом разрезающих воздух. Безошибочными движениями собрал "добычу" в мешок и помчался обратно. Едва не врезался в грушу, но вовремя лег, перекатился. Такаси уже переместил наклонную лестницу. Мальчишка быстро забрался по ней, а с другой стороны спрыгнул прямо за финишную черту.

— Отлично! — Итиро остановил секундомер. — Пятьдесят две секунды. Рядовой Эрдели, ты переводишься в класс добытчиков. Поздравляю. Пойди, перемешай камни.

Следующей попыталась пройти тест Чернышенко Марина. Девочка легко преодолела бревно, но едва она ступила на "камень", как он провалился под стопой и она, вскрикнув, упала на пол. Такаси тут же оказался рядом. Профессионально ощупал лодыжку, и тут же дернул, вправляя вывих. Марина вскрикнула, закусила губу.

— Рядовой Чернышенко, до следующего урока свободна, — скомандовал Итиро. — Остаешься в четвертом классе. Следующий! — крикнул он, заменяя поломанный "камень" другим. Все, что они порушат сегодня, вернется в мастерскую, где сяньшень вернет предметам первоначальный вид.

Левицкий взглянул на Катрин:

— Рядовой Апель. Попробуешь?

Она, затаив дыхание, кивнула. Такаси с сомнением посмотрел на майора, но тот дал знак — продолжай. Катрин подали заплечный мешок.

— Старт! — дал отмашку он. Девочка без малейших усилий взобралась по лесенке, пробежала по бревну, балансируя руками — будто всю жизнь только этим и занималась. Прыгая с "камня" на "камень" несколько раз ошиблась, но поскольку весила очень мало, никакой заминки это не вызвало. Она выскочила на свободное пространство, увернулась от груши, но вторая с такой силой ударила ей в лицо, что девочку отшвырнуло метров на пять, она упала на воспитанников, качавших пресс у окна и осталась лежать без движения. Ребята склонились над ней, следом подбежал Такаси. Достал кровеостанавливающую салфетку. Майор отвернулся. Поискал глазами остальных. Павел подвел новеньких к Марку.

— Во второй класс годятся, — доложил он о тех, что прибыли из Токио, — а этот — он кивнул на Арташеса, — только в третий. Скула у Саргсяна покраснела, видно ему отвесили оплеуху. Вскоре к ним подошла Катрин. Задора в ней поубавилось: лицо побледнело, руки заметно дрожали. Левицкий лишь вскользь глянул на нее. Этой девочке еще расти и расти до добытчиков, следовало немного сбить с нее гонор.

— Рядовой Апель поступает во второй класс, — вынес он вердикт. — Оставайтесь в спортзале, занимайтесь под руководством старшего лейтенанта Тендхара, — он заметил, как дернулся Арташес. — После перемены жду всех в первом классе. На третий урок разойдетесь по классам. Ясно?

— Так точно, господин майор, — нестройно ответили они.

— Разойтись, — скомандовал Левицкий.

Он направился к мадам Байи. Предстоял тяжелый, но необходимый разговор.

В коридорах на первом этаже почти нет окон. Лампочки горят редко. В полутьме он проделал путь до самого дальнего класса, находившегося за такой же как везде белой пластиковой дверью.

Душевно больные дети занимались в той же комнате, в которой спали. Складывали матрасы в угол, а из другого угла доставали простенькие игрушки — пластмассовые кубики, самодельную мозаику из кусочков пластика, старые книжки и открытки. Мадам Байи любила малышей, кажется, даже сильнее чем родители. Часто она творила с ними чудеса. Двоих Даунов она смогла сделать полноправными членами приюта — один учился в первом классе, а другой — в четвертом, и оба лишь немного уступали сверстникам. Сейчас под ее опекой осталось еще шестеро детей. Один из них был совершенно безнадежен. Аревик Ашотовна установила диагноз: олигофрения третьей степени — идиотизм. Но родители исправно платили за него даже больше, чем положено — два ящика еды и один воды. А вот за другого дауна — шестилетнего мальчишку, попавшего к ним четыре года назад, уже три месяца еды не поступало. Марк узнал — его родители-мусорщики погибли, а значит, никаких выплат не предвидится.

Увидев майора, все дети кроме олигофрена встали и даже попытались отдать честь и что-то там выговорить. Мадам Байи смотрела на Левицкого со смесью ненависти и боли. Марк махнул головой.

— Выйдем ненадолго, мадам Байи.

Старушка повернулась к своим подопечным.

— Поиграйте пока. Ты, Бенджамин, остаешься за старшего, а если Джек, — она показала на олигофрена, — будет драться, сразу зови меня. Я буду в коридоре.

Марк сомневался, что ребенок понял то, что она сказала. Скорее всего, это попытка показать успехи в воспитании Бенни.

Как только дверь закрылась, мадам заговорила с тихой яростью:

— Я не позволю вам скормить хищникам Бенни! Не позволю, слышите? — она даже наступать начала, но майор остался неподвижен, как колонна ярмарки, и ей пришлось остановиться.

— Интересно, как вы мне воспрепятствуете? — поинтересовался Левицкий, выдержав паузу.