Приют для души - [6]
Это определенно был ее мир, который те, кому был этот мир недоступен, называли пустой фальшивкой. Как бы это ни называлось, она любила дорогие авто на паркинге, любила тусовщиков, она любила фейсконтроль, зная, что внутрь пропустят только самых-самых, даже не смущаясь, она любила эту атмосферу. Ночная жизнь была ее привычкой, она не задумывалась, пойдет или нет. Она не выбирала наряды, для нее это не было каким-то особым событием. Она не раздавала всем знакомым журналы, где освещалась ночная жизнь и мелькали ее фотографии. Это было само собой разумеющееся, что она там, и это определенно ей нравилось. Не было никаких громких скандалов или разборок — ничего общего с ночной жизнью девяностых.
Тусовка в нулевых — это респектабельный закрытый клуб. Ночная жизнь в начале двухтысячных была самая интересная. Потом уже в хороших ресторанах замелькали поддельные бренды, на парковках китайские авто с претензией на «люкс» и красные лаковые сапоги, а посетители литрами пили пиво и выясняли отношения. Нет, это уже был не Питер, это были не рестораны, а столовки, как она их называла, это уже наступала какая-то серая усредненность.
Обо всем этом она думала, сидя с ним в недавно жутко модном месте и разглядывая чью-то сумку с огромными буквами DG, выложенными пластмассовыми камнями, небрежно кинутую на столик.
«Интересно, какой ты на самом деле…», — она посмотрела на Хасана, пытаясь понять, что же дальше. Это понятно, что у него присутствует какая-то другая жизнь, но спрашивать не хотелось, а он ничего не рассказывал. Блондинку она ему не напоминала, но сама из головы картинку выбросить не могла. Это была не обида, не ревность, просто голый прагматизм — все и так понятно, зачем ей распыляться, если он и без нее хорошо проводит время.
— Это мой брат. — Ее выдернули из раздумий.
Возле их столика стоял… Хасан… Нет, конечно, Хасан сидел напротив нее, а рядом стоял еще один Хасан. В голове замелькали картинки: …вот она оглядывается, когда они впервые встретились — другие глаза… вот мелькнуло его лицо в ночном клубе… вот он наматывает на палец крашеные лохмы хихикающей дурочки… «Черт, да их двое».
— Это Хусейн, мы двойняшки, — как-то сразу, по смеющимся глазам Хасана, она поняла, что он знает о ее сомнениях. — Ты знаешь, что иногда рождаются двойняшки и иногда даже тройняшки.
Она знала. Но изо всех сил хотела бы это когда-нибудь забыть.
Глава 8
— Я могу взять их на руки? Я хочу их увидеть!
— Мммм… Понимаете… — доктор запинался и заикался, — думаю, что это невозможно…
— Почему? Я знаю, что они… — она не могла произнести это вслух. — Не бойтесь, я в сознании, я в порядке, я просто хочу посмотреть на них.
— Я не знаю, как вам сказать, это неприятно. Вы не можете их взять на руки… Мы доставали их практически по частям… Нет тел, только фрагменты…
— В смысле?
— Они умерли месяц назад и… — врач топтался и что-то мямлил.
— Как такое могло произойти? Я их чувствовала!!! Они же шевелились! Все же было нормально… — она задыхалась от боли и ярости, но держала себя в руках из последних сил. Боль в животе и слабость не давали ей говорить, и она почти шептала. — Немедленно объясните мне! Слышите? Вы не имеете права, я хочу увидеть своих детей… — только бы не заплакать, только бы не броситься и не разодрать его виноватое лицо. «…Дыши… дыши глубже…»
— Это перистальтика, они уже замерли, так бывает, это невозможно объяснить, все было в порядке, никаких отклонений. Я вас прекрасно сейчас понимаю, это сильный стресс для любой женщины.
«Ты не понимаешь, придурок, это не стресс»… Ее мир в одночасье рухнул днем ранее, в десять пятнадцать, когда молодая кореянка, только что окончившая институт, позвала ее на УЗИ и спросила, как давно ее осматривал лечащий врач и когда делали последний забор крови.
— Что-то не так? — она, замерев, ждала ответа…
Кореянка вызвала доктора и медсестер, и она даже не успела опомниться, как оказалась в операционной. И теперь этот эскулап пытается утешить ее.
— Так бывает, редко, но случается… все в руках Божьих.
Она собрала остатки сознания и вздернула подбородок: — Я вас правильно сейчас поняла? Я провела под вашим личным наблюдением восемь месяцев. Вы ежедневно слушали и осматривали меня. Я сдавала все анализы и принимала все прописанные вами медикаменты. Вы ежедневно принимали от меня мзду за отдельную палату и персональное наблюдение. И мои дети умерли внутри меня месяц назад, а теперь, перенеся две операции, потому что при первой вы забыли фрагмент одного ребенка, и я чуть не отправилась на тот свет, — ЭТО все по воле Божьей? Я правильно все услышала? — она уже кричала, сжимая его руку. Она бы хотела убить его сейчас.
Вбежавшая медсестра сделала ей укол…
Она не помнила, как она оказалась дома. Доктор платной клиники, приехавший на дом снять швы, посетовал, что правды она все равно не найдет. Ей уже было все равно, она не испытывала никаких эмоций. Ей не нужна была правда. Дни, недели и месяцы менялись за ее окном, она оставалась безучастной ко всему. Она не разговаривала ни с мужем, ни со свекровью, ни с родными или друзьями, которые приезжали ее навещать. Она не выходила из дома, не смотрела телевизор и не читала. Ей было все равно, что происходит вокруг. Они все говорили с ней, муж пытался как-то привести ее в чувство и даже однажды запустил собак в дом — они вились и поскуливали вокруг нее, лизали ей руки и пытались достать до лица. Она не притворялась безучастной, у нее просто не было ни сил, ни желания, ни цели… Она ничего не чувствовала и была как в ватном коконе.
Популярный современный венгерский драматург — автор пьесы «Проснись и пой», сценария к известному фильму «История моей глупости» — предстает перед советскими читателями как прозаик. В книге три повести, объединенные темой театра: «Роль» — о судьбе актера в обстановке хортистского режима в Венгрии; «История моей глупости» — непритязательный на первый взгляд, но глубокий по своей сути рассказ актрисы о ее театральной карьере и семейной жизни (одноименный фильм с талантливой венгерской актрисой Евой Рутткаи в главной роли шел на советских экранах) и, наконец, «Был однажды такой театр» — автобиографическое повествование об актере, по недоразумению попавшем в лагерь для военнопленных в дни взятия Советской Армией Будапешта и организовавшем там антивоенный театр.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На самом деле, я НЕ знаю, как тебе помочь. И надо ли помогать вообще. Поэтому просто читай — посмеемся вместе. Тут нет рецептов, советов и откровений. Текст не претендует на трансформацию личности читателя. Это просто забавная повесть о человеке, которому пришлось нелегко. Стало ли ему по итогу лучше, не понял даже сам автор. Если ты нырнул в какие-нибудь эзотерические практики — читай. Если ты ни во что подобное не веришь — тем более читай. Или НЕ читай.
Макс жил безмятежной жизнью домашнего пса. Но внезапно оказался брошенным в трущобах. Его спасительницей и надеждой стала одноглазая собака по имени Рана. Они были знакомы раньше, в прошлых жизнях. Вместе совершили зло, которому нет прощения. И теперь раз за разом эти двое встречаются, чтобы полюбить друг друга и погибнуть от руки таинственной женщины. Так же как ее жертвы, она возрождается снова и снова. Вот только ведет ее по жизни не любовь, а слепая ненависть и невыносимая боль утраты. Но похоже, в этот раз что-то пошло не так… Неужели нескончаемый цикл страданий удастся наконец прервать?
Анжелика живет налегке, готовая в любой момент сорваться с места и уехать. Есть только одно место на земле, где она чувствует себя как дома, – в тихом саду среди ульев и их обитателей. Здесь, обволакиваемая тихой вибраций пчелиных крыльев и ароматом цветов, она по-настоящему счастлива и свободна. Анжелика умеет общаться с пчелами на их языке и знает все их секреты. Этот дар она переняла от женщины, заменившей ей мать. Девушка может подобрать для любого человека особенный, подходящий только ему состав мёда.
В сборник "Ковчег Лит" вошли произведения выпускников, студентов и сотрудников Литературного института имени А. М. Горького. Опыт и мастерство за одной партой с талантливой молодостью. Размеренное, классическое повествование сменяется неожиданными оборотами и рваным синтаксисом. Такой разный язык, но такой один. Наш, русский, живой. Журнал заполнен, группа набрана, список составлен. И не столь важно, на каком ты курсе, главное, что курс — верный… Авторы: В. Лебедева, О. Лисковая, Е. Мамонтов, И. Оснач, Е.