Приют для души - [27]

Она ехала по Суворовскому, размышляя, как быстро пронеслись эти года. «Ну и что, я все равно звезда. А учесть, сколько пережила, так мне не почти сорок, а все сто сейчас. И жизнь у меня отличная, фигня это все — про возраст». — Она тряхнула головой и посмотрела в зеркало. Внутреннему голосу ничего не осталось, как замолчать. В зеркале отражалась счастливая и удачная жизнь.

Она погладила кожу пассажирского сиденья. Опять не удержалась и купила себе на день рождения новенький спортивный автомобиль. «Неважно, сколько мне лет, важно как я себя чувствую. Главное, что живу, и каждый день по максимуму». — Она почти всегда была довольна собой.

Что-то темное мелькнуло, и она вдавила тормоз. В следующий момент почувствовала, как на машину что-то упало, и сработала подушка безопасности.

«Черт, что это было?» — Она высвободилась от ремня и подушки и вышла из машины. Снег валил хлопьями, фонарей на этом отрезке не было, она пыталась разглядеть что-нибудь при слабом свете из окон домов. Фары освещали пустую улицу. Лобовое стекло как будто вмялось внутрь, и все было в чем-то темном, бампер и капот машины напоминали гармошку. Сзади в нее врезался какой-то «японец». «Твою мать! Что это было?» — Она озиралась по сторонам.

Из «японца» выбежал мужчина, у него тоже сработала подушка. «Ты че так тормозишь! Охренела совсем!» Она не ответила, только показала рукой на тротуар. Мужик прервал поток ругательств. У кованого забора лежала скрючившаяся фигура. «Блин… это что… откуда…?» Она сама не поняла, откуда эта фигура взялась.

Начали останавливаться машины, с остановки бежали люди. Она как окаменела. «…с ума сойти… день рождения… меня же посадят».

— Напокупали дорогих тачек, а ездить не умеют! Убила мужика! — зашлась в крике какая-то баба.

Стряхнув оцепенение, она начала звонить друзьям в ресторан. Через двадцать минут народу уже было не протолкнуться. Она так и стояла возле своей машины, не двигаясь. В легких туфлях и пальто, на февральском ветру, она как примерзла и ничего не чувствовала.

— Аааа, старый знакомый, — гаишники склонились над потерпевшим. — Ну что, назарабатывался денег?

Несмотря на стресс, мозг ее работал как часы. «В смысле?». Она подошла к гаишникам, стараясь не смотреть на неподвижное тело.

— Он жив? — еле проговорила она.

— Да жив, не волнуйся, он привычный, — гаишники засмеялись, а она вообще перестала понимать, что происходит.

Все оказалось прозаично. Потерпевший занимался «новым русским бизнесом» — бросался под дорогие иномарки, владельцы которых предпочитали не связываться с гаишниками и легко расставались с пачками денег. С ней «бизнесмену» не повезло, хоть со светофора она и не успела разогнаться, но спортивный бампер оказался мощным и на маленькой скорости.

Быстро приехали друзья, среди которых и замначальника городского ГАИ, и директор ее страховой. Тюрьма и так ей не грозила, — это она просто перепугалась, — а при новых открывшихся обстоятельствах неизвестно еще, кто потерпевший. Тут же, в подъехавшей скорой, у нее взяли кровь на алкоголь и наркотики и дали выпить какую-то мерзкую жидкость. Она все не могла прийти в себя.

— Ты мне кормильца покалечила! — Ее вывел из оцепенения голос. Рядом с ней стояла какая-то тетка, с фигурным синяком под глазом и с ярко-красными накрашенными губами. — Я все в окно видела! Ты нам должна оплачивать теперь больницу и моральный ущерб.

— В какое окно? — У нее зуб на зуб не попадал — непонятно, то ли от холода, то ли от случившегося.

— А вот наши окна, у нас две комнаты здесь в коммуналке. — Она подняла взгляд, куда указывала рука.

— Готовьте документы на продажу комнат, будете оплачивать мне ремонт. На лекарство я вам денег оставлю…

Глава 35

— Это ненормально, что ты постоянно по ресторанам ходишь и опять накурилась? — Хасан рассматривал ее фото в каком-то глянцевом журнале. — Тебе самой не надоело?

— Я не курила, не придумывай, просто так получилось… — Она заглянула в журнал. — Это вообще не ресторан, а открытие выставки.

— У тебя каждый день то выставка, то показ, то еще что-то, ты дома под утро появляешься.

— Я туда не просто хожу, если ты забыл — это моя работа. И ты знал об этом, когда мы начинали жить… — Их споры становились все чаще и все злее. Они никак не могли найти какую-то «золотую середину». — Я не понимаю, я что, напиваюсь, накуриваюсь, веду себя как-то неприлично?

— Ты можешь и днем встречаться по работе.

Ему бесполезно что-либо было объяснять.

— Ты можешь со мной ходить — в чем проблема?

Проблема была в том, что клубы и рестораны он на дух не переносил. Да и Хусейн как-то постепенно перестал ходить с ней тусоваться, и она, в очередной раз хлопнув дверью, уезжала одна.

— Давай мы договоримся: я не спрашиваю, куда ты ездишь. Я не достаю тебя, и ты ходишь с бородой, хотя мне это, между прочим, тоже не нравится. Я ношу длинные юбки. Это все. Больше я ничего в своей жизни менять не хочу!

Она ненавидела этот его взгляд. Беспомощный, разочарованный, удивленный. Она себя чувствовала мерзкой дрянью, обманувшей ребенка, когда он так смотрел на нее. Ему было больно от ее слов, но она ничего не могла поделать с собой. И вместе с тем она злилась на него. Она кричала, а он был спокоен, как каменное изваяние.