Приятно тебя общать - [66]

Если честно, меня он убедил уже на середине описания. Когда у консультанта закончилось дыхание и иссякло красноречие, я почти подпрыгивала на ягодицах. Огромных усилий стоило не дёргать мужа за рукав и не канючить это «незаменимое подспорье для родителей: никогда прежде понимать младенца не было так просто».

Любимый со вздохом попросил лицензионное соглашение. Увидев огромный юридический текст, он вздохнул ещё горше, но, вопреки привычке, принялся читать. Я сияла, как мегамолл в пасмурной ночи. Всю дорогу назад трещала о новой мебели, о перестановке, о том, что потребую у смартика вырастить пару внутренних перегородок, чтобы у мелкого была своя территория. О куче подруг, которых обзвоню, о десятках книг, которые прочитаю, о множестве абсолютно необходимых покупок и занятий, которыми заполню отведённый природой срок. И о том, как будет легко и прекрасно растить нашего будущего малыша.

* * *

Прошло девять месяцев.

— Алло, ма‑ам…

— Привет, доча! Так рада твоему звонку! Ну что, всё благополучно? Как ты, как маленький? Ой, голосистый какой, заливается!

Я обратила полный отчаяния взгляд на истерически орущее существо. Багровея от натуги, младенец вопил посреди стаи цветастых диагностических окон, подсказок, таблиц и диаграмм, которые ну ни капельки, ни капельки не объясняли, что этому чудовищу надо!

— Слушай, мам… Приезжай, а?

Бывает, что и лучший софт не помогает…

Славный город Надамас

I. Чудовище и чудовище

Старушка‑развалюшка брела с пакетом продуктов по одному из самых спокойных кварталов славного города Надамас: последняя перестрелка здесь была целых две недели назад, расписания грядущих рейдерских захватов висели в каждом магазине, а под машинами в месяц гибло не больше двадцати человек. Нормально. В спальных районах куда хуже.

На перекрёстке стоял молодой хлыщ. Он уже давно здесь валандался, может, стерёг кого? Бабка что‑то нащупала под растянутой вязаной кофтой и гаденько улыбнулась своим мыслям.

Поравнялась с хлыщом. Тот смерил старуху быстрым взглядом, мгновенно оценил золотые серьги с камушками. Алчно улыбнулся, ощерив мелкие зубы.

— Помочь, бабуля?

— А и помоги, внучек. Тут недалеко.

Старуха всучила проходимцу пакет и накрепко вцепилась в подставленную калачиком руку.

Осторожно перешли дорогу по абсолютно бесполезному светофору.

— Одна живёшь, бабуль?

— Одна, милок. Одна, как последний зуб. Детей нет, никого нет, к соседям обращаться страшновато — загрызут, сердешные. Они‑то люди неплохие, только нервные очень. Боятся.

— Тебя, что ли?

— А кто их знает? Надысь кошку дохлую на половик подбросили, так я им машину сожгла.

— Правильно, нельзя себя в обиду давать.

Вскоре доплелись до серой многоэтажки, с грехом пополам взобрались по ступенькам (лифт не работал с тех пор, как там аптекаря убили). Потом старуха долго ковырялась с ключами. Наконец, открыла. Разулась, сунула ноги в безразмерные тапки.

— Идём, милок, на кухню, я чаёк поставлю.

Хлыщ быстро оглядел нищенскую обстановку, приметил пару ценных вещей и последовал за хозяйкой.

— И что, бабуля, не страшно тебе одной?

Бабуля, копошившаяся у плиты, обернулась и звериным голосом спросила:

— А тебе одному не страшно?

Кожа её растянулась, кости распрямились, дряблое хилое тело мгновенно перестроилось. Посреди крошечной кухни хлестала хвостом здоровенная зелёная крыса с кровавыми глазами и редкой ядовитой щетиной.

На мгновение хлыщ обомлел, но потом спокойно произнёс:

— Хорошо, что ты спросила.

И к зубастой крысе добавился гигантский тысяченогий таракан с богомольими хватательными лапами. Блестящие жвала неаппетитно шевелились.

От смущения хозяйка ахнула и вернула себе человеческий облик.

— Как глупо‑то вышло, — совершенно без шамканья протянула она, теребя край фартука.

— Да уж, — подтвердил гость, приглаживая волосы. — Отличная маскировка.

Бабка зарделась.

— Но без неё ещё лучше. — Лже‑хлыщ приобнял старуху‑оборотня за узкие плечи.

— Ты тоже симпотный, — млея, прошептала та. — У меня в подвале полтрупа. Подгнившего.

— М‑м! Жвальчики оближешь!

Приятно знать, что хотя бы чудовища ещё умеют влюбляться.

II. Самооборона

Девочка лет десяти плела венок из пыльных одуванчиков, сидя на металлическом остове скамейки. Из окна девятиэтажки с диким треском что‑то вывалилось и грохнулось об асфальт, но девчушка даже головы не подняла. Славный город Надамас как раз и знаменит своими окнами. Из них постоянно что‑то падает, не только с треском, но часто и с криком. То выпрыгнувший за птичкой кот, то кактус горшком вверх, (нечаянно!) спихнутый на спину соседу, то чей‑нибудь невезучий любовник, то более удачливый самоубийца (в этом благородном деле Фортуна всегда готова пособить).

Девочка с забавными хвостиками гуляла во дворе одна, если не считать её раскормленной собаки, спавшей под яблоней. Детей в доме вообще‑то было достаточно, но им строжайше запрещали выходить на улицу без взрослых. Хвостатая малявка доплела венок, полюбовалась, отшвырнула прочь и пригорюнилась, подперев щёку кулаком. Собака подняла голову и тихонько гавкнула. К её хозяйке направлялся странный человек.

Мужчина непонятного возраста, в мешковатой одежде явно с чужого плеча, с тростью, но не хромает. Пол‑лица закрывает растрёпанная растительность в виде бороды и усов, другие пол‑лица прячутся в тени мятой шляпы.