Привычка к темноте - [48]

– Я – водила, – объяснил Курицын. – Любую тачку завести могу, любую могу угнать.

– Ценный навык, в банде очень нужный. Но скажи нам, классный водила: зачем тебе в таком случае понадобился пистолет под мойкой? Зачем ты его там держал? Чтобы себе лишнюю статью на суде добавить?

– Да, именно так и получается, что только для статьи! – воскликнул Курицын. – Правильно, я не хотел этот «ствол» брать! А Руслан привязался: возьми, мол, пусть у тебя полежит… Сказал, ему этот «ствол» один мент дал. Дескать, у нашего шефа, у Лучинина, с этим ментом дела общие. Надо было мне тогда характер проявить, не брать оружие…

– Значит, это тебя Метелкин заставил взять пистолет?

– Ну, я же и говорю – он велел.

– А когда это было, случайно не неделю назад?

– Нет, какую неделю! – Курицын энергично покрутил головой. – «Ствол» у меня уже четыре месяца лежит. Как Ярцеву застрелили, так и лежит…

– Так, ясно… – тихо проговорил Лев.

Возникшая было у него версия о том, что пистолет, найденный под ванной, – то самое оружие, из которого был убит Павел Саблин, не выдержала проверки. И все же следовало расспросить «сломавшегося» участника банды об обстоятельствах убийства сына губернатора.

– Скажи, Женя, а кто из вас стрелял в лесу в Павла Саблина? – спросил он. – Наверное, Тарасов? Ведь если я тебя правильно понял, он у вас главный по стрельбе, так? Сухоруков – «медбрат», ты – водила, значит, Тарасов – стрелок…

– Это так, Андрюха главный по стрельбе, – кивнул Курицын. – Только Саблина он не убивал. Это вообще не наша работа. Это кто-то другой делал.

– И кто же?

– Откуда я знаю? Нам не докладывали.

– Может, люди Кирилла Баранова?

– А, вы про хватовских! Такое может быть, там серьезные бойцы есть. Только мне про это ничего не известно, так что зря говорить не буду.

– Стало быть, у Баранова кличка Хват?

– Да, она к нему сразу прилепилась.

Гурову хотелось еще порасспросить показавшего слабину бандита про Хвата и его группу, но в то же время он чувствовал, что ему не стоит разбрасываться, уходить в сторону от главного направления, что толку от новых расспросов не будет. Нужно было получить от Курицына показания о тех убийствах, в которых он участвовал. Самые подробные показания, содержащие детали совершенного. От таких показаний потом Курицыну будет трудно отказаться. Надо было сосредоточиться именно на этом.

– Что ж, Женя, давай рассказывай, как была убита Алина Востокова. Подробно рассказывай, во всех деталях. А потом, так же подробно, – об убийстве Ирины Ярцевой. Да, кстати, скажи-ка нам, где ее тело?

Курицын глубоко вздохнул. Как видно, ему очень не хотелось раскрывать эту тайну. Но при этом он прекрасно понимал, что оперативники от него не отстанут, пока он не укажет место.

– А в протоколе будет указано, что я добровольно указал это место? – спросил он. – И что я вообще с самого начала оказывал содействие следствию?

– Укажем, не беспокойся, – заверил его Крячко. – Запишем весь сегодняшний разговор как твое добровольное и чистосердечное признание. Так что давай, говори – где тело?

– Мы ее в овраге закопали, – опустив голову, произнес Курицын. – Есть у нас тут километрах в десяти от города такое местечко – Колотов Буерак. Лес там большой, овраги глубокие. И что удобно – подъехать туда можно. Вот там она и лежит.

– Кто это место выбирал?

– Руслан, кто же еще. Он у нас главный, он и выбирал.

«Значит, там удобное место, чтобы оставлять трупы, – подумал Гуров. – И Метелкин про это место давно знал. Надо будет проверить, не лежит ли там кто-то еще…»

– Ну что ж, теперь давай рассказывай. Начиная с Востоковой – и дальше все по порядку… – пристально посмотрел он на Курицына.

Глава 22

Допрос Евгения Курицына продолжался до позднего вечера. Сыщики услышали подробный рассказ о том, как Алина Востокова вступила в конфликт с руководителем группы эскорта Метелкиным, как она стала выражать желание «завязать», уйти из группы. Вообще-то такие случаи бывали, девушки уходили. Но в случае Алины у Метелкина, а затем и у владельца компании Лучинина возникли подозрения, что девушка может проболтаться, станет говорить лишнее. И тогда было принято решение ее убить.

Рассказал Курицын и о том, как произошло само убийство. Алину нагло обманули. Ей пообещали свободу – сказали, что отпустят на все четыре стороны. Дескать, надо отработать еще один вечер с клиентами, а потом она будет свободна. На вечере Алина много пила. А Метелкин подмешал ей в выпивку аминазин. А потом, когда девушка уже впала в беспамятство, ей вкололи еще и галоперидол. Затем Алину отвезли подальше от города и там бросили замерзать в посадках. А Курицын, отличавшийся особой жадностью, перед этим снял у нее с пальца кольцо, а из ушей вырвал сережки.

Расспрашивая убийцу об этих деталях, Гуров подавлял в себе растущую ненависть и презрение к сидевшему перед ним ничтожеству. Курицын, пошедший на сотрудничество со следствием, был более жалок и более отвратителен, чем Сухоруков, который продолжал упорно молчать. И Сухоруков, по крайней мере, не грабил обреченную девушку…

Потом перешли на эпизод с убийством Ярцевой. Ее, по словам Курицына, убил его напарник Тарасов. А приказ отдавал все тот же Метелкин. От Ярцевой исходила непосредственная угроза – она хотела все рассказать о жизни «группы эскорта». К тому же, в отличие от Востоковой, Ярцева почти не пила, и ее было трудно отравить. Поэтому Курицын и Тарасов просто отвезли ее в Колотов Буерак, и здесь Тарасов ее застрелил. А Курицын, все по той же схеме, снял с трупа украшения. После этого труп сбросили в глубокий овраг и закидали землей.