Привяжи меня - [20]

— Не извиняйся. Это я все испортил, не ты, и это мне надо просить прощения. Я позволил тебе поторопить себя, и это непростительно, но так легко забыть… неважно. — Оуэн показал на одежду в руках Стерлинга. — Оденься и сядь. Я принесу тебе стакан воды.

— Нет, — ответил Стерлинг. — Пожалуйста. — Он не совсем понимал, что происходит, и не знал, как все сгладить, но он знал, что на самом деле не хочет все это останавливать, просто хочет знать, что существует граница, которую они переступать не станут. Его трясло так, как обычно трясет его маму, когда она видит паука и пугается до смерти, и ему не хотелось, чтобы Оуэн оставлял его здесь одного. Он боялся не Оуэна.

— Я не хочу останавливаться. — Его прошиб холодный пот. — Я… пожалуйста. Я хочу этого… правда, хочу.

— Ты хотел, — поправил его Оуэн, — но что-то изменилось, и мне нужно понять, что именно. Я пока еще знаю тебя недостаточно хорошо, чтобы самому разобраться в этом, поэтому ты должен со мной об этом поговорить.

Он взял Стерлинга за руку и коротко успокаивающе сжал ладонь, свободной рукой Стерлинг неловко прижимал к себе одежду, не зная, куда ее девать. Оуэн решил эту проблему за него, выпустив его пальцы и показав на пол:

— Брось ее, если не хочешь одеваться, и скажи, если передумал.

— Я не знаю, — прошептал Стерлинг.

Он хотел одеться? Не то чтобы, но может, если он оденется, то не будет чувствовать себя таким обнаженным. Именно таким он сейчас себя чувствовал — обнаженным, незащищенным, открывающим всему миру свои секреты. Только это было не так, потому что Оуэн не мог прочесть его мысли. Но он мог сам сделать выбор и открыться мужчине, отдать ему все, всего себя.

Он не обязан был это делать, но мог.

Стерлинг бросил одежду на пол и расслабленно опустил руки.

— Я не могу быть пассивом, — тихо сказал он, зная, что громче говорить и не нужно, Оуэн и так его внимательно слушает. — Я пытался, но не смог. Это слишком… я просто не могу. — Он не смел поднять на Оуэна глаза.

— Я не просто так сказал, что мы обойдемся без секса — по крайней мере, первое время, — спокойно произнес Оуэн. — И причина не в том, что я хочу смотреть на твои страдания, хотя, признаюсь, что, вероятно, буду немало этим наслаждаться. — Он погладил Стерлинга под подбородком. — Посмотри на меня, пожалуйста. Да, так лучше.

Стерлинг почувствовал, как вспыхнул, и ему становилось все жарче и жарче, пока он смотрел в лицо Оуэну.

— Думаю, мы продолжим нашу беседу сидя… или по крайней мере, так сделаю я.

Оуэн повернулся, подошел к своему креслу и сел, оставив Стерлинга в растерянности стоять посреди комнаты.

— Сядь на колени рядом со мной, — сказал Оуэн, приходя ему на помощь. — Колени вместе, руки за спину, лицом к камину.

Странно, как успокаивающе подействовало на Стерлинга выполнение приказа Оуэна, опускаясь на колени, он даже подумал, что где-то в глубине души всегда знал, что это именно то, что ему нужно. Он сел лицом к камину, как велел мужчина, сведя колени вместе и убрав руки за спину. Он не знал, должен ли сцепить пальцы, или нет, но затем вспомнил, как Кэрол скрещивала за спиной запястья, и сделал точно так же.

И стал ждать.

— Теперь ты выглядишь довольным, — заметил Оуэн, коснувшись волос Стерлинга — легко, лишь на секунду. — Хорошо. — Он откинулся на спинку кресла, положив руку на подлокотник, и, подперев подбородок ладонью, задумчиво посмотрел на Стерлинга. — Я рад, что ты достаточно доверяешь мне, чтобы поговорить об этом, и мне определенно нужно знать, о чем ты думаешь, но я все еще задаюсь вопросом, что сделал такого, что… вызвало подобную реакцию. Или ты не поверил мне, когда я сказал, что не собираюсь заниматься с тобой сексом?

Стерлинг не стал спешить с ответом, потому что вопрос был задан не один, и он не хотел все испортить.

— Я поверил. Почти. Просто… когда вы встали у меня за спиной, мне вдруг пришло в голову, что вы этого захотите. Со временем. А я не могу. Я бы сделал это, если бы мог. Ради вас. Но не думаю, что смогу. — Слова обжигали горло, горели во рту словно языки пламени в камине, но Стерлинг почувствовал облегчение, как только их произнес.

— Я наслаждаюсь этим, — сказал Оуэн и улыбнулся. — Активной ролью. Но это далеко не единственная вещь, приносящая мне удовольствие… Господи, нет. — Он наклонился вперед и снова ласково провел подушечкой пальца по губам Стерлинга, очерчивая их контур, и давая понять Стерлингу, что еще ему нравится. — Да. Конечно, — продолжил он, в его глазах загорелся веселый блеск, когда Стерлинг чуть приоткрыл губы. — Еще я люблю делать минет… во всяком случае, при определенных обстоятельствах.

Стерлингу очень хотелось спросить при каких, но Оуэн не дал ему такой возможности.

— Итак, расскажи мне, что ты любишь делать сам и что ты любишь, чтобы делали с тобой.

У него было достаточно парней, чтобы знать, что большинство из них любит, и многие любили пошлые разговоры, поэтому он научился говорить о таких вещах, не краснея и не чувствуя стыда. И все же сейчас все было по-другому, поэтому Стерлинг аккуратно подбирал слова.

— Я люблю минеты. И делать, и получать. Я люблю… эм… Заниматься сексом. Но быть сверху. — Он покраснел при этих словах, но все равно заставил себя смотреть в лицо Оуэну. — Римминг. Я люблю римминг. Делать кому-то другому, но не чтобы делали мне. — Боже, такое ощущение, словно он сейчас уже совсем пунцовый.