Привратник 'Бездны' - [13]

Причем мои законные мишени абсолютно не догадывались, что жизни их уже пришпилены на задник пулевого стенда. Но через мизерное время я вынужден буду просветить их черные души, и...

И попытаться, если это возможно, в данной пикантной ситуации сохранить их (м и ш е н и) в целостности...

Ох, не обещаю братцы-кролики! Не обещаю... Иначе не разойтись нам на этой тропе. Не разойтись...

Ну же, господин садист, черт вас возьми! - явите же ваш глумливый лик, в котором я отыщу яблочко-мишень... Ну же!

Боже мой, дядь Володь, ты, по-моему, сходишь с ума... Неужели выстрелишь? Неужели так запросто убить человеческое существо? Лишить жизни, вот прямо сейчас... Через мгновение...

"Мальчик", готовься... Судьбе угодно, чтобы ты сегодня перестал существовать. Существовать...

"Мальчик", короткими всхлипами через нос пропускал воздух, не прекращая выбулькивать коричневую чудесную жидкость.

Вот сейчас малец окончательно осушит емкость, отстранится от ее сладостного горлышка и - обнаружит перепсиховавшего, мокрого, можно сказать, измочаленного от ожидания с т р е л к а...

5. Убийство

По какому-то нелепому милосердному наитию я не позволил онемелому указательному пальцу вдавить внутрь "нагана" спусковую скобу, - я точно чем-то зачарованный все медлил и медлил...

Хотя в данном случае малодушное интеллигентское промедление могло стоить мне весьма недешево.

... Припрятанные природной припухлостью глаза "мальчика" заморожено вперились в примлевшую физиономию самодеятельного примлелого киллера...

С какой-то идиотской покорностью я ждал законной вопросительной реплики от второстепенного персонажа, все еще машинально лапающего, хамски опорожненную бутылку "жигулевского".

И мое нелогическое терпение или смирение перед нечто неизбежным, мое положительное поведение дилетантствующего мстителя-одиночки не осталось без должного внимания неких высших сил, удерживающих чашу моей судьбы в эти мерзкие ночные мгновения.

Когда я полагал, что дальнейшее демоническое безмолвие стало уже несколько запредельно для моего разума, и сама молчаливая пауза напоминает штампованный сценический фарс, который со всей бездарной старательностью демонстрирует пара терроризирующих друг друга взглядами совершенно чужих людей, по стечению каких-то дьявольских обстоятельств, вдруг, ставшими на данное время чрезвычайно близкими, нуждающимися друг в друге, понимающими, что жизнь одного из них в руках другого, и одно неверное негалантное телодвижение любого из присутствующих, тотчас же обернется летальным исходом...

Видимо продлись это тоскливо безысходное томление еще жалкую секунду, я бы непременно допустил какую-нибудь впечатляющую тактическую глупость, в виде самооборонительных гулких залпов из дореволюционного стрелкового оружия, на предмет поражения впавшего в столбняк недоросля-противника сей кошмарной ночной локально-квартирной войны...

Однако высшим силам было угодно в этот миг внести некоторые коррективы в эту боевую созерцательную дуэль-идиллию...

Дерзкое свойское верещание дверного звонка ударило не в ушные раковины, а в самую потаенную глубь мозга...

От этого домашнего мирного звона, разбудившего меня каких-то полчаса назад, - от времени побудки которого, в сущности, и начался для меня совершенно новейший виток моей вполне типичной рутинной биографии.

Впрочем, если уж быть объективным до конца, - начало этой дурной ночи положено лично мною при иных, абсолютно рутинных обстоятельствах, о которых, как мне казалось никакая живая душа не была осведомлена...

Странно, но в первую секунду я воспринял звуковой сигнал за некий шумовой фантом, который иезуитским оповещательным образом вновь напомнил о недавнем своем существовании...

И нервы мои едва не дали сбой. И то, что спусковой крючок остался в прежнем девственно взведенном положении можно объяснить лишь чудесным подарком Создателя для моего безмолвного пунцового визави по прозвищу "мальчик".

Для того, чтобы распахнуть дверь, оказавшуюся к тому же незапертой, мне потребовалось сущая безделица времени. Я не успел даже докончить единственного прерывистого вздоха, как уже имел честь лицезреть нового пришельца.

По ту сторону порога, отступив от чистого резинового коврика на шаг, в позе вольно предстал милицейский чин, околоточный. А по старорежимному рангу - участковый инспектор, Гошкин Михаил Михайлович, с заслуженным набором капитанских звездочек на погонах и деловитой хмуростью на казенном бледном лике.

- Доброй ночи... Хотя, где взять сейчас добрых... Такое дело, Владимир Сергеич, вашего соседа Цымбалюка убили. В качестве понятого... Если не затруднит.

Моего милого, родного околоточного почему-то не смутил мой явно не интеллигентский маскарад: промокшие, дурно пахнущие трусы, свежие затравленные глаза и прочие сумасшедшие знаки, рассредоточенные по перекошенной влажной физиономии. Опять же "наган" в сведенной руке с вздернутым курком...

А впрочем, нынешние "добрые" ночи обыкновенных миросозерцательных обывателей методично превращают в существ, смиренно бдящих, привыкающих к бессоннице, обливающихся холодным потом и собственной мочой, и вместо уютного ворчания потревоженного законопослушного гражданина: паническое вооружение подсобными убойными приспособлениями с революционным прошлым...