"Привлеченная к дознанию..." - [13]
— Действительно, идиот!.. Какая чудесная кукла! — Эссен с удовольствием разглядывала куклу в кружеве оборок.
— Кукла эта просто замечательная. — Мария Петровна осторожно сняла парик из кудрявых черных волос. — В головке запрятываю шифры, явки, пароли — все самое секретное. При обысках Леля всегда держит ее на руках... Ну отдыхай, а я пойду.
По дорожкам городского сада, усыпанным крупным желтым песком, бродила Мария Петровна. В золоте осени стояли березы, затенявшие скамьи. Здесь все знакомо, привычно. Музыкальная раковина, в которой так часто играли ее девочки, прячась между скамеек. Цветник из георгинов, шумевший по вечерам фонтан. Маленькие амуры, надув тугие, как шары, щеки, выплескивали струйки воды. В бассейне среди водяных лилий и круглых листьев кувшинок плавали золотые рыбки. Мария Петровна присела на мраморный круг, сдвинула кувшинки и осторожно кидала хлеб, прихваченный из дому. Рыбки подплывали, смотрели выпученными глазами.
Стояла тишина, слышалось падение кружащего листа, Мария Петровна, подняв воротник пальто, отошла к уединенной скамье. Недавно уехала Эссен, уехала раньше назначенного срока, едва не провалившись.
На вокзале торчали шпики, жандармы. Конечно, ждали Эссен. Она запретила себя провожать. И все же Мария Петровна пришла, чтобы проследить за ее отъездом. Сидела на вокзале и держала на руках Катю. Незадолго до отхода поезда Эссен появилась у вагона первого класса. Изящная. Надменная. Густая черная вуаль скрывала ее лицо.
Она знаком подозвала дежурного жандарма и попросила посмотреть за коробками и желтым саком. Не спеша повернулась на каблуках и, шурша тяжелым шелком, направилась в буфетную. У топтавшегося шпика отвисла нижняя челюсть, он испуганно попятился — Эссен шла на него. Шпик не мог поверить, что эта роскошная дама была предметом его забот. Как ни привыкла Мария Петровна к искусству перевоплощения, но Эссен поразила ее. Стала словно выше ростом, изменила походку, внешность, говорила на отличном французском языке. Провожал ее крупный адвокат, столь же дорого и безупречно одетый. Накануне Мария Петровна долго упрашивала адвоката, прежде чем он согласился на эти проводы. Ударил вокзальный колокол. Эссен величественно протянула адвокату руку, презрительно кивнув жандарму. Проводник вносил ее коробки в купе. Лишь на минуту она оглянулась на притаившуюся Марию Петровну, блеснув серыми озорными глазами. Загудел паровоз, покатились вагоны. Эссен, чуть приподняв вуаль, приветливо взмахнула рукой. Смешно топтался шпик, переговариваясь с дежурным жандармом. Они о чем-то спорили. Жандарм недоуменно пожимал плечами и отрицательно качал головой.
Мария Петровна крепко расцеловала Катю и двинулась с толпой зевак в город. Хорошо, что так обошлось. А могло быть...
...После заседания комитета, на котором столь долго воевали с меньшевиками, они возвращались домой. Мария Петровна, взглянув на осунувшееся лицо Эссен, раздумывала, что бы такое приятное сделать для дорогой гостьи. Не пригласить ли друзей на музыкальный вечер: Эссен в редкие минуты отдыха не отходила от старенького пианино. И вдруг Эссен, сжав ее руку, замерла у яркой афиши. В музыкальном училище Эслера давали концерт камерной музыки. У Марии Петровны заныло сердце, когда увидела, какой жадностью полыхнули глаза подруги... Поспорили: Эссен решила идти на концерт, Мария Петровна возражала, но потом уступила, хотя понимала все безрассудство. Василий Семенович купил билеты. Концерт превзошел ожидания. Гастролировал известный московский пианист. Эссен сидела праздничная, строгая, с побледневшим от волнения лицом. Тревога, не покидавшая Марию Петровну, постепенно улеглась, и она, успокоившись, все реже поглядывала на своих соседей. Музыка захватила и ее. Кажется, ничего подозрительного нет. Она даже радовалась, что они решили рискнуть. В антракте вышли в буфет. С гимназической непосредственностью Эссен истребляла мороженое, лениво переговаривалась с офицером. Прозвенел звонок. В зале в третьем ряду партера на соседнем кресле сидел жандармский ротмистр. Мария Петровна поежилась, как всегда в минуту опасности. Эссен невозмутимо попросила у соседа программу. Оправдывалось худшее предположение: ротмистр вынул из-за обшлага мундира карточку, взглянул быстро и чисто профессиональным жестом засунул обратно. «Сверяет!» — зло подумала Мария Петровна. Придвинулась к подруге, осторожно взяла у нее бинокль. Свет погас. Эссен поднялась, вышла в вестибюль. За ней Мария Петровна, вызывая неудовольствие соседей. Они торопливо спускались по лестнице, а вверху послышался звон шпор. По чугунным ступеням сбегал ротмистр. До полуночи блуждали по темным переулкам и проходным дворам города, уходя от преследования...
Где-то теперь Эссен? Увидит ли ее в Петербурге?
Товарищи по просьбе Владимира Ильича посоветовали Марии Петровне перебраться в столицу, благо закончился срок гласного надзора. Василий Семенович ворчал: столица отпугивала его, расставаться с Саратовом не хотелось. Но Мария Петровна торопилась. В Петербурге нужна конспиративная квартира. Опыт в этих делах немалый, организовать квартиру поручили ей.
