Привет, викинги! - [75]
За исключением пломб миссис Уайт. Их-то как раз нужно заменить в самое ближайшее время…
Я переправляю просьбу в регистратуру с сердитым красным восклицательным знаком, говорящим о высоком приоритете. Потом перехожу в браузер, пользуясь доступом к бесплатному Wi-Fi[35].
И не успеваю я осознать, как уже по уши погружаюсь в фотографии одной старой школьной знакомой на Facebook, завидуя ее идеально снятому дому и ощущая подкатывающие приступы травмы периодических нагрузок, от которой регулярно страдаю. «Это плохо, – напоминяю я себе. – Прекрати. Прекрати немедленно. Перестань пролистывать сейчас же». Но в последний момент, перед тем как закрыть приложение, я замечаю, что Стив из хирургии опубликовал «смешное» видео, которым поделились несколько сотен тысяч раз, озаглавленное «Женщина сходит с ума на работе» и сопровождаемое тегом #вотэтошоубизнес. В своем комментарии Стив пишет: «ОБЯЗАТЕЛЬНО посмотрите – после этого мне моя работа кажется не такой уж и сумасшедшей», на что Беверли из регистратуры не слишком остроумно ответила: «Здесь сходить с ума не обязательно, но помогает!»
Я нажимаю на него, не думая. Ссылка переносит меня на один из тех сайтов, которые пестрят женщинами в бикини, загорелыми мужчинами с немного нахальными взглядами и лозунгами о том, как бельгийские трансвеститы морально развращают нашу молодежь за счет британских налогоплательщиков. Я морщу нос и уже собираюсь закрыть станицу, обещая себе быть выше всей этой чепухи, как видео начинает проигрываться автоматически.
«Ну ладно, это не моя вина», – думаю я. И смотрю.
Поначалу кажется, что это ошибка. Просто какие-то кадры чьих-то ботинок на фоне потертой ковровой дорожки, как будто кто-то нажал кнопку записи случайно. Я наклоняюсь ближе, чтобы ничего не пропустить, и улавливаю едва слышный звук. Поэтому я прибавляю громкость, пока не слышу отчетливо женский голос. Раздраженный голос. Даже, скорее, разгневанный.
– Чего ради я должна с кем-то считаться? – спрашивает она. – Скажите, чего ради? – повторяет она, меняя тон. – Ну, давайте, говорите. Ради кого я тут парюсь? Среди людей, которые годами не прикасались к расческе и у которых такой вид, как будто их нужно долго тереть мочалкой. Они даже еще не родились, когда я проводила свой первый телемарафон со знаменитостями. Но разве я жалуюсь?
Ответа она не ждет.
– Нет, не жалуюсь.
Камера поднимается чуть вверх, дрожа в стиле The Cook Report[36], как будто снимающий набрался храбрости и решил продолжать съемку без ведома объекта так, чтобы лучше было видно само действие. Я вижу туфли-лодочки, из которых вырастают стройные и смуглые женские ноги. Женщина стоит у кулера с водой, слегка покачиваясь и время от времени шагая ко второму человеку – мужчине в джинсах и толстовке. Камера двигается так, что их лица постоянно размыты, но в перерывах между фразами женщина, похоже, отхлебывает из белой фирменной кружки.
– Единственное – единственное! – что я ожидаю, так это некоторого признания. Но нет. Я узнаю из вторых рук – из вторых рук! – что мое шоу отдали какому-то… эмбриону!
– Они сказали, что просто хотели создать более молодежную энергетику, – пытается объяснить Мужчина в Толстовке.
– А почему не за счет других? Хотят молодых – пускай урезают Маркуса. Или Найджела. Или Дага. Да, как насчет ДАГА?
Она грозно наступает на мужчину.
– И это на радио! Поистине жалок тот день, когда даже на каком-то гребаном радио считается в порядке вещей гнобить женщину, которой едва за пятьдесят… за сорок пять, – поправляет она себя и замолкает, делая глоток. – Вот что я вам скажу. С меня хватит! ХВАТИТ! Слышите? Я не обязана мириться с этим! Я вела «Знаменитость с акулами»! Меня опускала в море женщина с тремя пальцами! Видели эти бедра? – Она показывает на свои бедра. – В гидрокостюме? Акула подумала, что я больной тюлень. Поплыла прямо ко мне, но я ВСЕ РАВНО вышла в эфир и на следующее утро выпустила программу. Вот это – шоу-бизнес!
Мужчина в Толстовке предлагает ее пластиковый стаканчик с водой, но Женщина с Кружкой, голос которой кажется подозрительно знакомым, отшвыривает его и продолжает:
– Я прыгала с вертолета в лагерь медиков и пила шампанское со съемочной группой сериала «Катастрофа». Я бегала в цветастом спортивном костюме и ела лобстеров в «Воскресном дне»!
При этих словах камера чуть трясется, и мне кажется, что снимающий смеется.
– Это еще что? – Женщина с Кружкой поворачивается и смотрит в камеру. – Ты что, снимаешь меня?
– Нет… – бормочет мужской голос, и камера поворачивается в сторону серых пластиковых стульев, на которых сидит курьер с мотоциклетным шлемом в руках, а несколько юных сотрудниц, похожих на розовощеких девочек-скаутов, нервно хихикают. Из-за них выглядывают женщина с серьезным видом матроны и пара бородатых типов, сжимающих в руках почтовые открытки. Еще две женщины входят через вращающиеся двери и стряхивают воду с зонтов. Одна держит пакет с едой из доставки, но обе замолкают, едва видят, что тут происходит. Камера переходит обратно к лицу Женщины с Кружкой.
