* * *
Повешенный канул во тьму, и, восходя на небеса — путешествие оказалось долгим, несколько недель — он снова и снова видел лицо человечка с огненно-рыжими волосами, который едва заметно махал рукой. Он видел взмах — застенчивый жест, едва уловимое движение, которое повторялось снова и снова, пока ослепляющий свет первой встречи с Богом не стер этот образ из памяти.
* * *
Коротышка из массовки сперва и не думал улыбаться звезде экрана на деревянном помосте. Ему было велено стоять смирно и молчать, но его распирало: ведь у него были точно такие же рыжие волосы. Кто знает, а вдруг рослый, широкоплечий актер и коротышка-статист — какие-нибудь дальние родственники? Коротышке было немного жаль звезду: как и все, он уже долго стоял и ждал, когда же, наконец, начнут снимать — а съемки никак не начинались.
* * *
Маленький человечек с огненно-рыжими волосами улыбался, махал, улыбался, махал, и ни для кого это ничего особенного не значило. И не должно было значить — ну, если только совсем немного. Не должно было, и не значило. Но когда католик Хэмиш Макдональд, ловчий крупного землевладельца Джеймса Фуллартона из Фуллартона, был отправлен на виселицу в 1662 году за убийство пристава-протестанта, который устроил поджег его маленькой фермы, чтобы вернуть землю прежним владельцам по бессердечному Указу о Забвении Карла Второго — он принес эту улыбку и взмах руки ко стопам Всевышнего. А Он, не то, что уставшие от жизни и искусства критики галереи «Серпантин», никогда не уставал посылать в Ирландию, Шотландию и Англию Своего ангела с огненно-рыжими волосами, чтобы тот утешал в минуты смятения Его возлюбленных подопечных — и протестантов, и католиков — и отвлекал их, облегчая мучения — пусть на минуту, пусть только на миг — когда открывался люк эшафота, опускался топор палача, или факел подносили к вязанке хвороста у ног жертвы.
