Привет, меня зовут Лон. Я вам нравлюсь? Реальная история девушки из Таиланда - [80]

Пока Энди был на работе, я собрала вещи и направилась к автобусной станции Сток-он-Трента. Мне предстояло провести несколько часов в дороге, так что я смогла отдохнуть, хоть и была взволнована – я давно не пребывала в таком возбуждении. Я ехала в Лондон!

Когда я приехала на автовокзал, Тони забрал меня на своем грузовичке-мороженице – он работал мороженщиком. Он давно знал, что я не забочусь о себе, но ничем не мог мне помочь, поскольку я редко прислушивалась к чужим советам.

Первый день и вечер я отдыхала, рассказывая Тони обо всех несчастьях, случившихся как по моей, так и по чужой вине в Сток-он-Тренте. На следующий день мне пришлось всерьез задуматься, куда устраиваться на работу. У Тони с самого начала возникла идея. Он дал мне контакт массажного салона, расположенного недалеко от его квартиры. Моей обязанностью в салоне было общаться с мужчинами по телефону, убеждая их, что мы предоставим замечательный сервис. Я получала комиссионные за то, что уговаривала клиентов приехать к нам.

Я проработала в салоне всего пару дней, и вдруг мне позвонил Энди. Он поссорился со своим работодателем, и его уволили – ОПЯТЬ! Он никогда не задерживался на работе подолгу и каждый раз снова рассчитывал на пособие по безработице. Почему я не сумела найти себе богатого мужа – такого, который притом терпел бы меня?

Энди хотел переехать ко мне в квартиру Тони, мотивируя это желание тем, что я там живу, а поскольку я его жена, он – мой муж – тоже должен быть там. Он говорил, что в Лондоне у него будет гораздо больше возможностей устроиться на работу, чем в Сток-он-Тренте. Мы с Тони категорически возражали. Энди дошел до того, что позвонил Дэйву в Таиланд, чтобы тот помог переубедить меня. Он считал, что работа в массажном салоне плохо скажется на моем здоровье и будет напоминать мне о прошлом, хотя я сама не видела здесь ничего общего. В массажном салоне были одни англичанки в возрасте за тридцать, которые встречались с англичанами – своими соотечественниками. В Таиланде было полно стариков с Запада – фарангов, гонявшихся за тайками-подростками и совсем юными девочками. Эти два мира были несопоставимыми.

Я проработала в салоне всего четыре или пять дней, заработала сущие крохи и решила уйти. Я пребывала в эмоциональном хаосе, и Тони быстро заразился моим настроением. После недолгого пребывания в Лондоне я неохотно позвонила Энди и попросила его приехать и забрать меня, чтобы я могла жить с ним в Сток-он-Тренте. Он был доволен результатом моего бегства из города: я не сумела справиться с жизнью самостоятельно и возвращалась в его дом.

Вскоре пришлось составлять план нашего бегства из Англии в Таиланд. Энди задолжал много тысяч фунтов по муниципальным налогам, овердрафтам и счетам по кредиткам. Он также должен был возместить государству государственную помощь для меня и выплаты ему как моему опекуну, которым он на самом деле не был. Правительство пришло к выводу, что я не имею права на получение помощи, а следовательно, и он не имел таких прав. Власти проинформировали его о том, что он обязан вернуть деньги в кратчайший срок, иначе против него будет выдвинуто официальное обвинение.

Мы обсуждали переезд в Таиланд. По подсчетам Энди, от продажи всего имущества он мог выручить около шести тысяч фунтов. Мы решили, что этих средств хватит, чтобы купить десяток мотоциклов и открыть маленький прокатный бизнес. Мы связались с Дэйвом и рассказали ему о своих намерениях. Он возразил, что нет никакой гарантии, что у нас будет стопроцентная аренда парка в течение всего года, особенно в мертвый сезон. Но даже если все мотоциклы будут арендованы, тридцати тысяч батов в месяц недостаточно, чтобы себя обеспечить. Энди сказал, что он может еще и работать. Дэйв напомнил ему, что тот уже пробовал это делать, когда жил в Таиланде. Энди тогда не добился успеха, и Дэйв не видел причин, по которым это случилось бы теперь.

Что касается меня, то я была несказанно рада идее вернуться в Таиланд. Я знала: что бы ни случилось, я – тайская гражданка и имею полное право жить в своей стране без визы, работать и получать бесплатную (хоть и ограниченную) медицинскую помощь. Я также знала, что смогу тратить свои деньги, как захочу. Ведение бизнеса по прокату мотоциклов не требует особых навыков. А самое лучшее заключалось в том, что, даже если неудача постигнет либо бизнес, либо наши отношения, я останусь хозяйкой четырехсот тысяч батов в виде мотоциклов. Я могла бы с легкостью продать их и положить прибыль в карман. Это стало бы максимальной суммой, какую я получала от Энди, – и вообще единственным способом выудить из него деньги. Я знала, что в этом случае Энди придется обратиться в британское посольство, чтобы получить деньги на билет домой. Там ему нужно будет начинать все сначала, не имея за душой ни гроша, но это меня не особенно заботило.

Дэйв сказал, что это плохая идея не только для Энди, но и для меня. По его мнению, я не имела права везти Энди в Таиланд, зная, что вероятность нашего успеха близка к нулю. Он заявил: отбирать все у Энди и оставлять его на мели в Таиланде без гроша, если все прогорит, – ужасный поступок. Дэйв сильно рассердился. Его бесила перспектива того, что мы приедем в Таиланд, потерпим неудачу, а потом будем донимать его просьбами о финансовой помощи. Энди возмутила сама эта мысль. Но он, в конце концов, согласился, что бегство в Таиланд – неудачная идея, и поблагодарил Дэйва за советы. Дэйв хотел гарантий, что ему не придется увидеть нас банкротами в Таиланде.