Привет, Галарно! - [6]

Должно быть, во мне давно зрела эта потребность, мне нужно было выговориться, слишком многое меня переполняло, но я все не решался. Да, да именно так. Конечно, я слышал разговоры о шофере такси, который опубликовал что-то вроде романа, в котором он описывал свои приключения в машине: как он принимал роды на заднем сиденье своего парижского «шевроле», в результате чего на свет появился здоровый карапуз весом семь фунтов одиннадцать унций, или как он спас от самоубийства пьяненького безработного, перепутав дверь одним дождливым утром, а кроме того, он пересказывал подробности личной жизни своих клиентов, которые те считали нужным сообщить, пока его такси стояло в пробке. Должно быть, остановившийся автомобиль располагает к исповеди.

Мой брат Жак (у него рост пять футов, десять дюймов, а вес сто восемьдесят четыре фунта, он старше меня на три года, а его любимая птица — скворец) также пересказал мне одну книгу, опубликованную в Париже, во Франции. Это мемуары отошедшей от дел матроны — содержательницы борделя и к тому же большой прохиндейки. Я вообще-то не уверен, так как книги еще не читал, но Жак обещал мне ее привезти. Жак говорит, что все, о чем она пишет, чистая правда и к тому же имеет документальную основу. Эта дамочка рассказывает о пороках своих клиентов, зачастую иностранцев. Среди них был один, который обмазывал себя клеем, а потом просил девиц облепить его перьями из подушки, чтобы ранним утром голым петь петухом в узких зеленых коридорах того самого заведения. Жак говорит, что многим людям свойственны извращения, до каких тут еще не додумались, но наш кардинал не дремлет и зорко бдит. У меня такое впечатление, что, когда и нашего брата-канадца понесет вразнос, от нас заискрит, как из-под колес троллейбуса, касающегося заиндевелых проводов в февральскую стужу. И червякам нечего будет делать в наших яблоках, когда мы подпустим к ним змия. Ну а пока змий выглядит сущим придурком, потому что облаченная в светло-голубое одеяние и с желтыми звездами во лбу Дева Мария мать Иисуса давит того змия своим каблуком, подобно тому, как расплющивают крысу, застрявшую под кухонным линолеумом: вскарабкиваются на стул, набирают воздуха в легкие и потом чем-нибудь — бац! Она и оглянуться не успеет. До сей поры змий еще дремлет, но во Франции, да и в Англии, он уже вырвался на свободу, и, конечно, он найдет способ доползти и до нас. Это случится, когда у Святой Богоматери Марии затечет нога. Сти! В конце концов у любого когда-нибудь могут одеревенеть конечности.

Другое дело, если бы я был доктором. В смысле обладал бы особым знанием психологии людей. Существует масса врачей, которые терпеливо выслушивают своих пациентов, а потом пускают в ход соль, всякие присыпки, ну и собственное воображение. И у вас кишки сводит, как от слишком жирного рагу, ведь от врача не скрыть собственных мук. Ну а мое общение с клиентами просто: «Привет, Галарно! Дай-ка мне один гамбургер с сырым луком и огуречным соусом».

Первой об этом, кажется, заговорила Мариза. (У Маризы любимая птица — щегол, но этим летом их что-то не видно, словно они догадались, что будет жарко. Ее это огорчает. Щегол — залог счастья и свободы, а Мариза красива как порхающая над каким-нибудь ирисом птичка колибри). Я подумал: если люди прочтут твою книгу, это может стать обалденной рекламой, какую нечасто увидишь в торговле картошкой. Мариза же мне периодически твердила:

— Франсуа, вот ты все время читаешь, в том числе и всякую чушь. Прихожу вчера днем, ты два часа провел за книжкой, и — ни одного клиента. Ну и что даст тебе твое чтение? Это же полный бред! Что-то строчить на салфетках, а потом выбрасывать их в мусор? При твоей начитанности я бы стала писать книгу. Мне кажется, у тебя бы появилось дело, и потом, я не знаю, конечно, но ты бы тоже мог состояться: вон твои братья, у них-то все получается... А ты сидишь за алюминиевой стойкой на обочине дороги, уперев ноги в коробку из-под масла, уткнулся в свой «Ридерс Дайджест» и ждешь, пока мухи слетятся на липкий консервный нож.

Я не помню точно всех ее слов, но таков был общий смысл ее речей. В смысле, она знала, что я уже давно тайком пишу стихи, но ей не хотелось со мной это обсуждать, она предпочла сыграть на моем самолюбии, на гордости Галарно. В такие минуты я ощущал себя дверью, на которой написано: «push, толкните», и Мариза толкала. Каждой женщине хочется стать Жорж Санд при Мюссе или Симоной де Бовуар при каком-нибудь Жан-Поле Сартре. Ну а для меня мой лоток — прибежите Я там живу, существую. Мне дали образование? Отлично, но пусть теперь оставят меня в покое. Мне нравится простая жизнь и запах жареной картошки. Зачем писать книгу? Чтобы продать ее в Голливуд? Сти! Они и так немало нам вредят своим кино. Две недели назад, это случилось около полуночи в среду, я уже было собирался закрывать свою лавку. Прослушал новости по радио, снял кассу, вычистил плиту. Поворачиваюсь к двери, чтобы уйти, как вижу трех киногангстеров. Они требуют дневную выручку. Прыщавые морды, нервный взгляд, у каждого по свинчатке. Я им говорю: