Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - [6]

Мне кажется, что главной движущей силой такого решения было интуитивное понимание управленческим классом того факта, что советская элита, по сравнению с высшими кругами западного общества, находилась в гораздо менее выгодном положении.

В материальном плане все тогдашние привилегии партноменклатуры, которыми мы возмущались, не шли ни в какое сравнение с тем, что имеет высший класс на Западе.

Советские руководители могли лишь мечтать о виллах, замках и крупных счетах в банках, о передаче по наследству многомиллионных состояний любимым отпрыскам и так далее. Что они тогда могли?

Только пристроить своих детей-балбесов куда-нибудь по «посольскому делу», да и то, по сложившимся суровым правилам их отпрыски должны были отдыхать не на пляжах Ниццы, Канарских островов или на Бали, а в унылых блоках спецсанаториев Крымского побережья. А ответственность? За практически «нищенское» по сравнению с западными коллегами существование директор крупного предприятия должен был отвечать и за план, и бороться с пьянством, и думать об улучшении жилищных условий работяг, и посылать людей в подшефный колхоз и прочая, прочая, прочая.

А первый секретарь горкома в придачу к плану, отвечал еще и за воспитание молодежи, снижение показателей преступности, рост благосостояния граждан и все это за блага в 2–3 раза выше, чем у рядового гражданина, а не в 20–30, как это принято в «свободных» странах. Вот это желание скинуть груз ответственности и оттянуться и привело в конечном итоге к катастрофе 90-х, так как лишь единицы из правящего номенклатурного класса не поддались соблазну…

Партия — дай, порулить!

Вопрос Армянскому Радио: «Почему в СССР сложилась однопартийная система?»

Ответ: «Потому что, народ давно понял, что больше одной партии ему не прокормить».

(Анекдот времен перестройки)

Впрочем, в начале перестройки преобразования шли под достаточно невинным лозунгом: «больше социализма», причем хорошего. Логика была простая: до этого у нас был социализм ближе к казарменному типу, давайте теперь строить «социализм с человеческим лицом». Справедливо отмечалось, что повсюду наблюдается снижение фондоотдачи, которое, кстати, являлось всемирным процессом, и для его преодоления нужно ускорение научно-технического прогресса. И это было совершенно правильно.

Составлялись программы, проводились попытки подтянуть друг к другу науку и производство. Помню, как у нас в Горьком создавали филиал института машиностроения Академии наук, возникли идеи временных научных коллективов и т. д.

Но все это требовало и терпения, и времени, и сил. Ясно было, что изменение приоритетов в капитальных вложениях, усиление финансирования передовых технологий могло реально сказаться лишь через несколько лет. А всем хотелось быстрее и чтобы все делалось само собой, как там у них, при помощи «рыночных механизмов и демократии». Тогда и была затеяна политическая реформа. Мимоходом хочу заметить, что нечто подобное предлагается либеральной оппозицией и сейчас. В конце 80-х хотели перейти от однопартийной системы к многопартийной, сейчас хотят от президентской республики перейти к парламентской.

А суть все та же: вместо тяжелой реальной работы по вдумчивому и осторожному преобразованию общества, по существу, был выбран способ решения, который демонстрировали нам в известной басне Крылова «Квартет» осел, козел, мартышка и косолапый мишка, пересаживаясь от инструменту к инструменту. Ведь это гораздо легче, чем учиться игре на этих инструментах. И внешне смотрится гораздо эффектнее.

Справедливости ради стоит отметить, что во всеобщем хоре, с восторгом, поддерживающим политический плюрализм, уже и тогда звучали изредка трезвые голоса, причем не со стороны «партноменклатуры», а со стороны научной общественности. Помню, например, Андраник Мигранян, известный ныне политолог, опубликовал, кажется в Литературной газете, статью, в который резонно заявил, что реформы должна проводить авторитарная власть, что коней на переправе не меняют.

Например, если нужно изменить курс самолета, то штурман должен с особой тщательностью выверить новый маршрут, учитывая все тонкости нового пути, а командир корабля должен принять решение и дать соответствующие команды. Только безумный может предложить в этой усложненной ситуации начать принимать решения путем голосования. Согласитесь, мысль резонная.

Но, куда там, это задним умом все крепки, а тогда его никто не услышал, на повестке дня стоял лозунг: Партия — дай порулить! И, конечно же, мне 30 летнему молодому человеку, такие сладкие слова, как «плюрализм», многопартийность, свободные альтернативные выборы, как и большинству наших граждан, вскружили голову.

Почему я этим занялся

Горбатого могила исправит.

(Поговорка)

Когда меня в 1990 году избрали народным депутатом РСФСР, никто из моих старых знакомых этому не удивился, хотя никаких постов в иерархии власти периода так называемого «застоя» я не занимал, включая и работу в комсомоле.

Видимо дело было связано с тем, что все знали о моем особом интересе к общественным дисциплинам и большой любви к дискуссиям на эти темы.

Этот интерес возник еще в школе, наверное, во многом благодаря замечательному учителю истории Пьянковой Валерии Васильевне. Она не вдалбливала нам догмы, а учила мыслить на своих уроках.