Притворись, что мы вместе - [31]

– В вашей семье есть чем гордиться. Но все-таки что случилось с вашим мужем?

Она всплеснула руками.

– Вот так! Это все моя болезнь! Я эти дни ловлю себя на совершенно не свойственной мне рассеянности. Вот полюбуйтесь: забыла, о чем мы говорили.

– Ничего. Хотя диабет и вправду не лучший фон для сосудов головного мозга, но очень много, поверьте, зависит от больного. Лично я верю в вас на все сто процентов.

– Да-да, я тоже очень на себя надеюсь. Я ведь за много лет привыкла рассчитывать только на себя. Только в последние годы, когда сын встал на ноги, позволила себе расслабиться и не думать о счетах за электричество, не планировать траты на еду, одежду… Так вот… Собственно, ничего удивительного с моим мужем не случилось: он просто был таким, каким был. Многие из поколения послевоенных мальчиков не имели нормального мужского воспитания. А я всего лишь очень не хотела, чтобы мой Саша тоже поднял руку на свою жену. Слава богу, мы теперь с Ирочкой как за каменной стеной. Вы знаете, Елена Андреевна, я все-таки думаю, что человек не рожден для страданий. Жизнь дана нам для радости, несмотря ни на что.

– И как же вы не испугались? Разводы, насколько я знаю, в советские времена были не в чести.

– Это совершенно не так. Тогда одинокие женщины составляли большую часть слабого пола. Так же, собственно, как и сейчас. Так уж на Руси определено: мужчин традиционно меньше. У нас половина учительниц – одинокие мамаши были, так что я оказалась даже из большинства.

– Зато теперь вам есть ради чего жить, Полина Алексеевна. А еще вам нужно пересмотреть свои идеи полного самоотречения во имя семьи, позаботиться не только о домашних, но и о себе, и пользоваться тем, что вы теперь имеете.

– Да-да, вот и сын хочет меня после Ирочкиной сессии отправить в санаторий, но я пока даже не знаю: все зависит от моих девочек.

– И все-таки я вам серьезно советую: подумайте. Мне не до конца ясно, откуда и почему появилось ваше заболевание. Предполагаю, что постоянные перегрузки с ребенком и отсутствие отдыха сыграли не последнюю роль. Надеюсь, ваш сын это тоже поймет и что-нибудь придумает, как помочь жене, разгрузив вас хотя бы частично. В конце концов, имея деньги, можно все-таки нанять няню.

Но она только махнула рукой.

– Ой, что вы! Он сразу сказал, когда родился ребенок: никаких посторонних в доме не потерпит. И я его в этом абсолютно поддерживаю. В конце концов, это может быть даже небезопасно.

– Ну что ж. Безусловно, это ваше внутреннее решение, как вы распланируете теперь свою жизнь. Но санаторий – очень удачная идея.

Я посмотрела на часы: оставалось пять минут до окончания рабочего дня.

– Все, Полина Алексеевна, я побежала. До завтра.

– До завтра.

Улыбка делала ее невероятно красивой. Никогда раньше мне не приходилось видеть в женщине столько красоты.

Коридор, к счастью, оказался пуст, так что через три минуты я уже бежала в сторону детского сада. Седьмая палата стала идеальным местом укрытия от пристального взгляда заведующей.

Все-таки удивительная женщина. Одна вырастила такое сокровище, и ни ревности к его жене, ни высокомерия.

Прошел уже не один день, как Вербицкая находилась на отделении, и я была очень благодарна судьбе за то, что именно она первой заняла невыносимую платную палату. Совершенно неожиданный поворот. Стыдно себе признаться: ведь ни на одного другого больного я еще не тратила столько времени и сил. Конечно, можно было оправдываться и найти кучу аргументов. Как можно общаться с больным на личные темы, когда в палате еще пять человек? И вообще, дело не в ее платном статусе, а в ней самой, в ее интересности и жизнелюбии, в настоящем желании поправиться как можно быстрее. Конечно, другие не такие. Да, не такие. Можно честно себе сказать: в третьей палате постоянно пахнет сушеной корюшкой, которую родственники Ивановой таскают по несколько килограмм в день. Находиться там больше десяти минут просто невыносимо. В пятой – геронтологический центр. Там всем за восемьдесят и разговоры в основном о душе. Орать одно и то же по двадцать раз совершенно не доставляет удовольствия, и вообще, при входе в эту палату возникает вопрос: а зачем? Как это страшно думать так: зачем?

Хотя бы сама себе не ври! Конечно, хороший парфюм лучше, чем корюшка.

Самоуничижаясь, я дошла до детского сада, однако за его воротами все имело другой смысл и давало надежду. Катька упорно не позволяла отодрать себя от воспитательницы, пока не был обещан поход в гости к Асрян, причем немедленно. Точнее, конечно же, не к Асрян, а к молодому человеку по имени Станислав, очень похожему на мать и, самое главное, обладателю несметного количества игрушек. Нельзя сказать, что Катерину обделяли подарками дома, но у Станислава были особенные игрушки – чужие. Хотя разница в возрасте составляла год в нашу пользу, Катерина и асрянский пацан ладили великолепно.

Выбравшись на улицу, я позвонила Асрян и сообщила о своем приходе. Она всегда была рада нас видеть. Иркин ребенок в сад не ходил, и общение с моей Катькой помогало ему хоть как-то социализироваться. Жила Ирка в пятнадцати-двадцати минутах езды на метро, однако в список моих немногочисленных тайных излишеств входило обязательное такси к Асрян и обратно. Муж ее мотался в очередной шестимесячной ссылке где-то в Индийском океане, компенсируя свое отсутствие многим: прежде всего своим отсутствием; более чем достаточным количеством оставленных для семьи финансов; купленным для Ирочкиного удобства маленьким «Фиатом»; няней.