Притчи мидрашей - [55]

Владычество – в роды родов!»

(Санг., 62)

По сказанию раби Елеазара, воскрешенные Иезекиилем, встав из могил, возносили хвалу Всевышнему и снова возвращались к покою вечному.

По сказанию же раби Елеазара бен р. Иосе Галилейского, воскрешенные из мертвых Иезекиилем ушли в землю Израильскую, взяли себе жен и родили сыновей и дочерей. Живым подтверждением этого являлся раби Иегуда бен Бетера, который, услыша это сказание, встал и заявил:

– Я – один из потомков тех людей, и вот филактарии, оставшиеся мне от деда моего, одного из воскресших в долине Деире.

(Там же, 91)

III. Ханания, Мисаил и Азария

Поучение раби Симеона Силоийского:

– В ту минуту, когда три отрока брошены были в калильню, предстал перед Господом Июркелий, дух града, и сказал:

– Господи! Позволь мне сойти и остудить калильню, дабы спасти праведников этих от смерти.

Сказал Июркелию архангел Гавриил:

– В чем же проявится тут могущество Господне? Ты – дух града, а это всем известно, что вода тушит огонь. Я – дух огня; пойду я, остужу печь внутри и раскалю ее снаружи, – это будет двойным чудом.

– Иди, – сказал Господь Гавриилу.

И воспел Гавриил:

«Господня истина – во век.

Аллилуйя!»

(Песик., 118)

IV. Пророк Ездра

Раби Иосе учил:

– Ездра, не предупреди его Моисей, был достоин, чтобы через него была дана Тора народу израильскому.

(Санг.,20)

V. Члены Великого Собора [80]

Раби Иегошуа бен Леви учил:

– Почему лица эти названы «членами Великого Собора»? Потому, что ими «возвращен был Божественному Венцу исконный блеск Его». Моисей, славя Господа, титуловал его: «Бог великий, могучий и страшный». Иеремия говорил: «Варвары разрушают Святилище Господне – где же страх перед Ним?» И Иеремия опускал название «страшный»[81]. Даниил говорил: «Иноплеменные властвуют над сынами Его и порабощают их – где же мощь Его?»[82] И он опускал слово «мощный». Явились мужи Великого Собора и сказали: «Наоборот, – в том и заключается высшее могущество Господне, что Он пересиливает гнев Свой и проявляет долготерпение Свое по отношению к нечестивцам и злодеям. И страх Господен тем и велик, что только страхом этим одинокое и беззащитное племя продолжает существовать среди враждебных ему народов мира».

(Иома, 69; Иалк.)

VI. Мардохей и Есфирь

«Псалом при появлении утренней зари».

Про времена Мардохея и Есфири гласит стих этот. Ночь, хотя преобладающую сущность ее составляет темнота, имеет все же свет луны, звезд и планет. Темнота же, во всей полноте этого понятия, наступает в минуты, предшествующие появлению утренней зари: меркнет луна, гаснут звезды, исчезают планеты – и нет темноты более совершенной, чем темнота предрассветная. И в эти минуты внемлет Господь Вселенной со всем сущим в ней, из тьмы выводит зарю и дарует миру свет.

И потому еще Есфирь уподоблена утренней заре, что вся эпопея Есфирина шла, развиваясь с той же постепенностью, с какою протекает появление и светонарастание утренней зари. Подобно едва начинающему брезжить мерцанию, первым моментом было появление Мардохея «у ворот чертога царского». Потом: «Есфирь – царица». Далее: «бессонница царя и чтение «Памятной книги»; «Мардохей в царском одеянии и верхом на царском коне, ведомом под уздцы Аманом»; «Аман на виселице»; «контруказ Ахашвероша»; «Мардохей, выходящий после приема у царя, в одежде царской»; и наконец, – «у иудеев был свет».

Рав Аси говорил:

– Как с утренней зарею кончается тьма ночная, так с Есфирью времена чудес окончились.

(Шох. Т.; Иома, 29)

VII. Пир Ахашвероша

«Питье шло чинно».

По сказанию раби Леви, у персов был обычай, по которому каждый приглашенный на пир к царю должен был выпивать колоссальный кубок, содержимостью в пять восьмых гина[83]. Человек мог тут же умереть или сойти с ума, ничто не могло заставить отменить этот обычай. Натурально, прибегали к единственному средству – подкупу виночерпия: платили, не жалея золотых динариев, и виночерпии богатели со дня на день. Ахашверош обычай этот отменил: пусть, сказал он, каждый пьет столько, сколько хочет и может.

(Аба-Гур.; Иалк.)

VIII. Бигфан и Фереш

«В те дни, когда Мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Бигфан и Фереш, оберегавшие порог, озлобились и замыслили наложить руку на царя Ахашвероша».

Сказание раби Леви:

– Бигфан и Фереш были киликийцами, из города Тарса, и прежде занимали место привратников царских. На их место царь назначил Мардохея. Это их озлобило, и сговорились они так: «Подсыплем в питье царское отравы; царь умрет, и все станут говорить: пока царя охраняли Бигфан и Фереш, царь был в полной безопасности, а назначили иудеянина – царя и отравили». Разговор этот они вели по-киликийски, в уверенности, что из окружающих никто их не поймет. Не знали они, что Мардохей одно время заседал в Синедрионе и был знаком со всеми семьюдесятью языками и наречиями.[84]

(Мид. Пан. Ах.; Мег., 13)

«И их обоих повесили на дереве».

«После этого возвеличил царь Ахашверош Амана».

Притча раби Иегуды га-Наси:

– Созвал лев на пир всех зверей и животных. Происходил пир под навесом из львиных шкур. Насытившись, гости стали говорить: «Кто бы нам теперь песню спел?» Остановились на лисе. «А будете ли вы подпевать мне?» – задала им вопрос лиса. «Будем», – ответили четвероногие гости. Подняла лиса глаза к навесу из львиных шкур и запела: «Желаю, чтобы то, что постигло верхних, постигло и нижних».