Приступить к ликвидации - [9]

Белову не раз приходилось бывать в этих домах, в которых до революции и при нэпе размещались игорные притоны, жили сапожники и портные, за ночь перешивавшие краденые вещи. Дурная слава была у Бахрушинки, куда как дурная.

Но на Тишинке человек оттуда пользовался уважением.

— Значит, повязали Золотого? — задумчиво спросил Кочан.

— Слушай, — Белов говорил, не выпуская папиросы изо рта. — Мне Витек книжку показывал с песнями.

— Пять красненьких.

— По сто двадцать отдашь, десять штук куплю.

— Толкнуть хочешь? — улыбнулся Кочан.

— Есть пацаны, возьмут.

— По сто тридцать.

— Давай, — Белов полез за деньгами.

— У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.

— Где там?

— У седьмого дома.

— Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.

— Могу и больше.

— Больше завтра, сейчас при себе денег мало.

— Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.

— Завтра, а сегодня возьму немного.

Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: «На сегодня все билеты проданы».

У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народа. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.

Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.

— Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.

— Твое решение? — спросил Кузин.

— Я думаю, надо брать.

— Давай.

Муравьев

В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.

— Холодно, — сказал директор типографии, — у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.

В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.

— Литеры, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.

— Это на котором?

— А вон в углу.

Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.

— Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.

— Она одна печатает на нем?

Директор усмехнулся:

— На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.

— Уговорили. А как у вас охраняется типография?

— Нормально, ВОХР.

— Оружие у них есть?

— А как же.

— Пригласите начальника.

Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге.

— Разрешите?

— Проходите, пожалуйста, садитесь.

Начальнику охраны было далеко за шестьдесят, но чувствовалось, что форму он носит давно. Гимнастерка сидела на нем с особым, строевым щегольством. Синие галифе ушиты по фигуре, сапоги подогнаны по ноге. На зеленых петлицах теснились белые начищенные кубики.

«Бывший военный», — подумал Муравьев.

Человек сел, внимательно поглядел на Муравьева.

— Вы начальник вооруженной охраны Клевцов Сергей Иванович?

— Так точно. Простите, с кем имею честь?

— Моя фамилия Муравьев, зовут Игорь Сергеевич, я старший оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска.

Клевцов все так же молча продолжал глядеть на Муравьева.

Игорь полез в карман, вынул удостоверение, протянул. Начальник внимательно прочитал его.

— Слушаю вас. — Он вернул удостоверение Муравьеву.

— Вы, Сергей Иванович, видимо, знаете, что привело меня сюда.

— Да, я очень огорчен. Бывает, мальчишки-ученики тащат старые болванки, гайки. Один умелец приспособился даже кастеты мастерить. Но шрифт... Такого у нас не было.

— Всякая неприятность случается впервые, главное — чтобы не повторилась.

— Ваша правда, товарищ Муравьев, но нам от этого не легче.

— Сергей Иванович, в бригаде Силиной три девушки. Что вы о них можете сказать?

— Нина Силина вне подозрений. Аня Девятова — тоже, а вот Лена Пименова... — Начальник охраны замолчал, раздумывая. Игорь не торопил его, давая собеседнику собраться с мыслями. — Лена Пименова... Лена Пименова... Вроде и неплохая девушка. Показатели у нее хорошие... Общественница. Но...

Он опять замолчал.

— Так что вас смущает?

— Понимаю, что значит неосторожное слово. Лена девушка неплохая, но, простите, хахаль у нее...

— Вы его знаете?

— Видел. Он ее после первой смены встречал несколько раз. Хлыщеватый тип такой. С баками, усики в стрелочку. Одет дорого. Пальто пушистое, шляпа из велюра. Я ее спрашиваю, почему твой-то не на фронте, а она бронь у него. Артист Москонцерта. Ну мне что, артист и есть артист. Только внучка заболела у меня, я поехал на Тишинку отрез шинельный сменять на жиры. Вижу, этот артист там со шпаной крутится. Кожаное пальто на нем, кепка букле. Одним словом, все как надо.

— Постойте, Сергей Иванович, — Игорь даже поверить не мог в столь неожиданную удачу. — Где он живет или фамилию его знаете?

— Нет.

— А Лена продолжает с ним встречаться?

— Думаю, да. Неделю назад торчал этот «артист» у проходной.