Приставы богов - [20]

Божественный суд присяжных, если бы таковой был, конечно, учел бы все обстоятельства. Колдун изменил внешность, его судьба получила наивысшее предназначение. Но такого суда не было.

Кроме этого, Зуав не подозревал даже, что все цели ограничены временем, по истечению которого вступали санкции по отношению к богам, которые нарушили правила.

Ничего не обычного, как внизу, так и наверху.

Колдун жалел Зуава, но вмешиваться в дела богов, смертным запрещено. Поэтому его жалость была похожа больше на сожаление. Иметь такого покровителя в его положении было большой удачей.

В «Первой книге» ни о чем таком не сказано, что рассказал Зуаву Колин. Мозаика в форме задницы Люцифера, на стене отражения — была обыкновенной грудой драгоценных камней. Изумруды таскать оттуда, мог кто угодно, но получалось это иногда, и только у самых искусных колдунов.

Кроме того, место на стене живописное и романтическое, чародеи соревновались скорее в конкурсе легенд, которыми заманивали на нее смельчаков.

Босх вспомнил несчастного правителя Клетов.

Не хорошо получилось, — подумал он.

И правда, что-то сломалось в колдуне. Не то, чтобы он испытывал муки совести. Нет. Просто вся жизнь после этого случая пошла наперекосяк. Видимо подставив короля, он нарушил естественный порядок вещей и теперь вынужден пожинать плоды своего подлого поступка.

Изумруды никогда Босху не доставались, поэтому он мог быть наказан только за подстрекательство к воровству. Это конечно преступление, но на вечные муки в лапах Сатаны явно не тянет.

Когда Люцифер заплевал всю корчму адским пламенем, Босх подумал все, приехали.

Его, конечно, впечатлили метаморфозы, которые произошли с Колином. Никогда не узнаешь с кем сидишь за столом, пока не закончится партия. Босх вдруг подумал, что с «сосудом Безяки», наверняка, так же не все чисто. Попал он к нему точно не случайно. Но проследить цепь событий помешала внезапная перемена настроения волка.

Хищник высоко задрал голову и тоскливо заныл.

Все люди на площади наконец заметили возле себя страшного, серого зверя. Поднялась паника. Женщины спрятались за спинами мужчин, которые успели вернуться в город.

Бургомистра выставили вперед.

Над ухом Босха просвистела стрела. Он поднял голову и увидел стражника на крепостной стене, который перезаряжал арбалет.

Решать необходимо было быстро, не раздумывая. Ярмарка только началась, а казни и пытки — это, как известно, самое любимое развлечение горожан.

Колдун взбил дорожную пыль и поднял ее перед собой волной грязи.

Вскочив верхом на волка, Босх пришпорил серого ногами.

***

Когда Хио прилетел на зов хозяина, было уже поздно. Тело Зуава, под улюлюкание толпы, приставы тянули к дубу.

От отчаянья, Хио закрутился страшным смерчем и перепахал все поле. Но волшебный дуб вырвать с корнями никакой возможности не было.

Зуав молча наблюдал за жалкими потугами ветра. Он не мог пошевелить конечностями, но голова соображала ясно.

Как только Зуав объявил себя богом, лысый громко зачитал приговор, после чего, наконец, разбил молотком стену, удерживаемую посохом. Зуав стал безоружным. Ото всюду посыпались удары. Правая рука не работала. Левой он успел схватить за древко копье, но вырвать его из руки лысого не удалось.

Зуав лихорадочно думал о приговоре. Как такое возможно? И сразу же получил в ответ подробную выписку из «правил», в которой говорилось про казнь бога через повешенье, на ветвях священного дуба.

Формулировка знакомая, но в глаза бросалась дикая неточность. В правилах не было обозначено, за какую часть тела должны повесить Зуава.

Его также удивило присутствие приставов на поле брани.

Кто же меня сдал? — Думал он. Пути мои неисповедимы. Кто-то должен был донести! — решил Зуав.

Все подозрения падали на Люцифера. Прежде чем потерять сознание он послал проклятие Колину.

Сатана, сидя в корчме с удовольствием их проглотил. По роду деятельности он терпеть не мог только благословения и всякие неуместные любезности, типа сочувствия или бескорыстной помощи, от чистого сердца.

— Ничего, думаю глоток свежих воспоминаний, тебя приведет в порядок.

Довольным голосом прошептал Колин.

Лысый намотал на копье зеленую тряпку и окунул в миску с мутной жидкостью.

Он вытер вначале лицо Зуава потом поднес тряпку к губам.

«Зелье правды» подействовало сразу, после первого глотка.

***

Зуав почувствовал, как ослабевают путы, которыми он был привязан к стволу дуба.

Волк стоял рядом, высоко задрав окровавленную морду.

Зуав испугался, он подумал, что приставы избили его серого друга.

Он спрыгнул с дерева и злобно оглянулся по сторонам, выискивая обидчиков. Вокруг было пусто.

— Ты в порядке?

Виоло вильнул хвостом.

Зуав не поверил. Он помял волку морду, прощупал ребра, подергал за ноги. Все вроде бы было целым и невредимым. Кровь на морде явно принадлежала не волку.

— Ты меня освободил? Да? Ты меня освободил?

Он погладил волка по загривку.

— Молодец! А где остальные?

Ветер убрал волосы с лица Зуава.

Флюгер торчал в стволе дуба, именно он перерубил веревку, которой он был привязан к дереву.

— Все хорошо поработали! Все молодцы!

Похвалил свою свиту Зуав. Он устроился между толстых корней. Бок болел, но больше не кровоточил.