Прислушайтесь к городу… - [22]

— Знаете, как там было интересно! — вспоминает Визирова. — Собирался весь цвет нашей криминалистики: профессора Винберг, Якимов, Авдеев, Семеновский, Кубицкий. К нам, студентам, они относились доброжелательно, как к равным. На заседаниях общества обсуждались научные проблемы, разбирались отдельные сложные экспертизы. Это общество и сыграло главную роль в моем выборе профессии. Я, как получила красный диплом, сразу отправилась в Научно-исследовательский институт криминалистики МВД СССР. Прослышала, что там открываются годичные курсы по подготовке экспертов. Чтобы попасть на них, согласилась на недипломированную должность фотолаборанта в НИИ. После курсов работала стажером, и только потом назначили экспертом.

В те годы эксперт-криминалист был универсален. Он и дактилоскопист, и трассолог, и баллист, на месте преступления разрешал все вопросы, предназначавшиеся эксперту-криминалисту. Трудно представить, что этой маленькой женщине хватало мужества участвовать в расследовании убийств, вооруженных налетов, выезжать на места происшествия ночью, в лютую стужу, в дождь спускаться в подвалы, лазить по чердакам и крышам, по пожарным лестницам.

— Вы теперь знаете, что в криминалистике много направлений, — объясняет Валерия Николаевна, — и каждый наш эксперт сейчас исследует только свои объекты, а тридцать пять лет назад, то есть тогда, когда я начала работать, эксперты были универсалами, на место преступления выезжал из НТО один человек, вся криминалистическая техника помещалась в небольшом чемодане и приходилось самой искать и изымать любые следы и вещественные доказательства, да в дополнение ко всему и фотографировать.

И мы еще тогда поняли, что нельзя объять необъятного. На деле нужна узкая специализация, я выбрала исследование документов и сейчас убеждена, что нет ничего интереснее. Документы — это ведь свидетельство человеческих судеб, поступков, иногда трагедий, недоразумений, а в нашей практике чаще глупости, подлости, жадности и, увы, преступления. Мне нравится почерковедение, хотя приходится проводить и техническое исследование документов. Что это такое? Определяем подчистки, подделки печатей, штампов, различные исправления.

Встречаются еще, к сожалению, нечестные люди, которые стараются «продлить» себе листок нетрудоспособности, сфабриковать какую-нибудь удостоверительную справку.

Я вам покажу альбом с копиями некоторых экспертиз, установивших поддельные талоны на бензин, переставленные номера на лотерейных билетах, фальшивые свидетельства об окончании учебных заведений, в которых владельцы этих документов никогда не учились.

Вы знаете, что мошенники очень изобретательны, а потому и велико разнообразие ситуаций, с которыми сталкиваются криминалисты. И все-таки техническое оснащение современных лабораторий не оставляет шансов преступникам на то, что подделка не будет установлена.

Здесь дело техники, — рассказывает Валерия Николаевна. — У нас специальная фотография. К нашим услугам химия, физика, и, как правило, то, что было тайным, становится явным. Да вот, взгляните сами. — Визирова положила обычную на вид трудовую книжку на специальный столик и включила ультрафиолетовую лампу. На страницах сразу появились сине-зеленые пятна и явственно проступили какие-то записи.

— Видите, элементарное травление прежних записей и вписывание новых. Под ультрафиолетом прекрасно видно. Теперь встает вопрос: кто же произвел эти записи? Вот мы подошли к главному: к вопросу о почерковедении. Здесь техника не поможет. Почерковедение — это целая отдельная отрасль науки, и, кажется мне, в этой области еще не сказано последнее слово. Живем мы, как известно, в век сплошной грамотности, и никто из нас, естественно, не задумывается над процессом письма. Все пишут с детства, и современные дети уже обходятся даже без тетрадей с тремя косыми линиями, с которых мы начинали когда-то. А ведь формирование почерка — это не просто приобретение технических знаний. Образование его отдельных особенностей связано с физической и технической организацией человека, индивидуальностью условий его обучения. На формирование письма в целом оказывает влияние среда, в которой живет и развивается человек, степень освоения им достижений культуры, профессия, само состояние пишущего. В общем, почерковедение — предмет, достойный целого ряда лекций. Скажу лишь, что особенности, проявляющиеся в почерке, индивидуализируют его, то есть практически почерк неповторим. На этом и основано установление личности писавшего. В криминалистике значительная часть исследований дает направление в поиске преступника или, как говорят специалисты, позволяет установить групповую принадлежность, то есть выявить какую-то часть людей, среди которых следует искать виновного.

Например, биологи по небольшим дозам крови определяют группу. Баллисты точно устанавливают оружие, из которого выстрелена гильза или пуля. Трассолога могут с уверенностью доказать, что именно этим ломиком взломана дверь. Но только два вида криминалистических экспертиз позволяют точно установить конкретное лицо, человека, оставившего следы пальцев, или без всякого сомнения выявить исполнителя рукописного текста. Именно этот момент сыграл немаловажную роль в моем выборе профессии. Теперь, когда я беру документ, пусть даже маленький исписанный листок бумаги, он для меня, как живой. — Валерия Николаевна улыбнулась. — Серьезно. Вы думаете, дело только в закорючках, по-нашему, элементах письменных знаков? Совсем нет. Со временем начинаешь ощущать документ целиком, почти интуитивно. Определяешь; например, кто писал — женщина или мужчина, в спокойном состоянии или нет, в трезвом виде или под действием алкоголя. Потом, конечно, находишь объективные подтверждения своим выводам. Иногда такие суждения бывают весьма полезными. Помню, в первые годы работы экспертом во Всесоюзном научно-исследовательском институте криминалистики командировали меня в Крым.