Пришествие Короля - [5]

Был ни день ни ночь — бледный предрассветный час. Владыки Регеда и Ллеуддиниауна умылись росой, разбросали вокруг себя ветви рябины, наломанные по выходе из чащи, и улеглись на траву. Бард и король поднялись на горседд как раз тогда, когда первый луч рассветного солнца вырвался из-за склона горы — склон этот зовется Кадайр Артур, и под ним в глубоком пещерном зале живет сам император Острова Могущества, окруженный павшими воинами Кнмри.

Киан-бард плеснул наземь меда из чаши и расстелил желтую телячью шкуру, чтобы его господин мог лечь. Король Кенеу маб Пасген маб Уриен, владыка Ллойвенидда и Эрехвидда, хозяин широкого меча, гордый в зале пиршественном своем, защитник страны и вдохновитель в битве, растянулся на шкуре и закрыл глаза. Киан увидел, как гадюка, что была на его шее, расплела свои кольца и, скользнув в расселину, ушла под землю. Поднялся густой туман и окружил горседд, скрыв его от взглядов расположившихся вокруг него воинов. И показалось, что нежная музыка зазвучала в воздухе рядом с ними, прекрасная, как звон Арфы Тайрту или пение Птиц Рианнон. Внизу, на траве, князья потягивались, зевали, и веки их против воли слипались. Морок снизошел на них, сны и видения овладели ими.

Густой туман клубился у ног Киана, поднимаясь до колен, так что они с королем были как бы замкнуты в бесформенном пространстве. Гора и воздух над ней стали холодными-холодными — словно кряжи Эрири. Бард молитвенно воздел руки, в одиночестве стоя в Середине Мира, и прокричал исчезающему горному склону и пустому небу такие слова:

Черен конь твой, черен твой плащ,

Черна голова твоя, черен ты сам,

Черноголовый, ты ль — Одержимый?

Произнося эти строки, он ощутил, как сон охватывает его. Вскоре Киан заснул, как и его спутники. И пока те спали, королю и барду было во сне видение.

И было то одно из Трех Великих Открытий Курганов Острова Придайн, и свидетелем тому стал Киан-бард, тот, кто пел «Песнь пшеницы».

И показалось королю Кенеу и его спутнику, что встал из середины горседда человек, куда более могучий сложением, чем люди нынешнего времени. Одеждой служили ему звериные шкуры, редкие седые волосы ниспадали на плечи, безумным и истощенным было бледное его лицо. На месте его левого глаза была сморщенная пустая глазница. Взгляд его, казалось, был полон боли и ярости, и гневно заговорил он:

— Что тревожит тебя, о король? Зачем пробудил ты меня, ушедшего из мира людей?

Великий страх обуял короля Кенеу при виде огромного незнакомца, поскольку явился он из иных времен и слишком велики были дух его и мудрость.

— Пришел я, — услыхал он свой голос, — из краев ведомых и краев неведомых, чтобы узнать от тебя место, где умерло знание и неведенье, и место, где они родились, и место, где погребены они. И чтобы узнать эго, я должен спросить тебя, как зовешься ты, господин, и откуда пришел ты?

Незнакомец горько усмехнулся.

— Кому, как не тебе, знать это, о Кенеу, сын Пасгена, сына Уриена, сына Кинвэрха, сына Майрхиауна, сына Горгоста, сына Коэла Старого — разве ты пришел сюда не для того, чтобы найти меня? Некоторые зовут меня Эмрис — Святой. Другие зовут меня — «морская твердыня», коя и есть Остров Могущества, где правишь ты и жалкие люди твоего времени. Дураки зовут меня Сын Монахини, а злобные бритоголовые священники называют меня Мердинус — куча дерьма. Зови меня как пожелаешь, я — Мирддин маб Морврин. Я три десятка лет пролежал в снегу по бедра, дождь хлестал меня, роса пропитывала меня. Давным-давно уже я мертв. Теперь я назвал себя и исполню твое желание. Одному мне дано предсказать приход девятого вала. О чем ты хочешь узнать?

Но напрасно пытался ответить король Кенеу. Ему хотелось узнать, кто одержит победу нынешним летом — люди Регеда или полчища завоевателей-айнглов из Бринайха. Но теперь казалось ему, что эти битвы уже были, хотя исход их он понимал смутно. Перед ним как в тумане закружились короли Севера, их битвы, их крепости, их гробницы в горах Время вращалось вокруг него, как жернов в Западном Море, которое поглотило Брихана Гвидделиана. Он уже не знал, был ли он потомком королей, которые некогда правили в Регеде, — отца его Пасгена и деда Уриена, или тех, кто еще будет править, чьи имена были предсказаны ему друидами в то время, когда он стал королем. В его ушах звучал ужасный крик, что каждый Калан Май проносится над всеми очагами Острова Придайн, пронзая сердца мужей и пугая их так, что кровь отливает от щек и сила покидает их. Крик этот заставляет женщин выкидывать плод, сыновей и дочерей лишает чувств, и все животные, леса, земля и вода становятся бесплодными. Земля начинает вспучиваться и колыхаться, как океан. Деревья и башни, утесы и холмы, болота и горы дрожат и начинают падать друг на друга.

Король Кенеу понял, что расшаталась опора вращения мира, но Мирддин взял его за руку и повел в безопасное место, на самую вершину Черной горы. Там увидели они ровную зеленую площадку не больше загона для свиней. Оттуда им были видны все многоцветные края земли, что простирались под ними, окружавшее их синее море и далекий окоем, край мира. Ветер, сильнее которого не было в мире, летел над ними, но не шевелил ни единого волоска на их головах.