Пришелец - [38]
Но что такое с президентом? Что за несуразные изменения: он вроде бы тускнеет, его мундир уже не сверкает люминесцирующим светом, а вокруг рта, кажется, залегли горькие складки. Что с вами? Неужто я опечалил вас своим рассказом? О нет, господин президент, этого я никак не хотел! Если в моей болтовне и была какая-то цель, то лишь та, чтобы вы расслабились, чтобы в вашем величии было меньше суровости, напряженности. Больше покоя и радости…
— Ой, вы же совсем потускнели! — пробормотал молодой человек в отчаянии, потому что президент и впрямь как бы сник, а парадное одеяние вдруг сморщилось, словно обмякший воздушный шарик. Не сверкали больше регалии и эполеты. В падающем из окон свете, в багровых лучах заката их цвет стал печально-недужно-оранжевым, словно у карманного фонарика с подсевшими батарейками.
Внезапно президент показался старым и несчастным, подбородок его вроде бы затрясся, на глаза словно бы навернулась слезинка. В чем же дело? И тут молодой человек догадался, что солнце сдвинулось — оно ведь закатывается — и перестало лить свои лучи на их божество. Но что такое? Президент толчками перемещается вслед за лучами, однако как, каким образом он перемещается? Точно его дергают. Он пошатывается, того гляди упадет. Лихо упертая в бок рука бессильно падает, словно ее потянули за рукав, и повисает вдоль ноги.
Господи милостивый! Ведь это же неживой президент! Это же кукла, марионетка! Конечно, молодой человек ясно видит, как при помощи каких-то ниточек руку Моноцетти, вернее, его изображение, пытаются водрузить на место и она наконец застывает, уткнувшись в бок.
Потрясенный молодой человек смотрит на своего идола. Выходит, это квазипрезидент? Однако верноподданнический склад ума тут же находит оправдание: блестящая мысль — вместо живого президента экспонировать его копию! Ведь достаточно надежной защиты не существует, есть пули, пробивающие закаленные стекла, есть адские машины. Разумно сделали — так и надо!
Наконец президент снова попадает в сноп света, но импозантность исчезла. Или по крайней мере молодой человек уже не воспринимает его по-прежнему. Да и как еще воспринимать, если неожиданно голова президента начинает дрожать, качается туда-сюда на плечах, того гляди скатится. Тихий скрип доносится — наверное, ниточки натягивают при помощи блоков. Как же хорошо, что люди на стадионе не видят всего этого! Конечно, не видят, он же помнит, что издали впечатляющая фигура президента просматривалась в самых общих чертах.
Но в тот же миг его обуял страх — всеохватывающий, безотчетный страх редкой силы. Как это сказал седовласый старик, что препроводил его сюда: "Увидеть Неаполь и умереть?" С намеком сказал? Нет-нет, он не хочет умирать. Следовательно, должен оставить про себя свои догадки. И разумеется, никак не показать, что вместо президента здесь кукла, восковая фигура. Да есть ли у нас вообще настоящий Моноцетти? — возник ужасный вопрос. Но он подавил эту еретическую мысль. Конечно, Моноцетти существует. Только в настоящий момент он не здесь, а где-нибудь еще. А если… а вдруг?.. Ну и что из того? Кто из нас воочию видел Всемогущего Создателя? И смеем ли мы? Вдруг это что-то умалит, принизит, приземлит? Кто знает. Все то, что мы видим, слышим, осязаем, никогда не может быть идеалом. Так писал Платон, один из любимых авторов молодого человека, по поводу идей и их земного отражения.
Но нет! Инстинкт самосохранения сильнее мудрствований. Сейчас не до рассуждений. Сразу по выходе отсюда он должен создать впечатление, что ни о чем не догадался. Был в состоянии гипноза. Конечно, это притворство и ложь, однако в полной ли мере, ведь идея Моноцетти ничуть не поблекла, может быть, даже очистилась, сублимировалась, одухотворилась.
Молодой человек покинул бокс "А 2" и вошел в кабинет бывшего воспитателя. Бывший воспитатель — а какое, собственно, положение он занимает теперь? Очевидно, весьма высокое. Очевидно, во все посвящен.
— Сильные впечатления, а? — без промедления спросил посвященный.
Молодой человек молча кивнул.
— На что-нибудь особенно обратил внимание? — О, какая настороженность, какая готовность к прыжку была в мнимо пассивной позе сидящего!
— Конечно.
— На что же?
— Сперва я даже смотреть на Него не мог. Он ослеплял меня, как солнце.
— А потом?
— Потом, по-том… — стал заикаться молодой человек — о, как противно лгать. — Я не знаю… я был под гипнозом. Во всяком случае, передо мной было как бы чудо… Мне показалось, будто он свободно парил над полом. Я знаю, Иисус мог ходить по воде — на него не влияла гравитация. По-видимому, Моноцетти обладает теми же возможностями. Между прочим, подобные возможности имеют некоторые представители иных цивилизаций — существа с НЛО, пришельцы. Но, кажется, не все.
— Тебя тоже принимают за пришельца. Ну, давай-ка, воспари! — задорно хихикнул посвященный. — Пройдись, как Иисусик!
— Я… я не могу. Но… есть ли смысл скрывать от народа подобные свойства великого Моноцетти? Его божественный дар производил бы огромное впечатление.
— Есть смысл скрывать, — весьма подчеркнуто проговорил бывший воспитатель. (По-видимому, он таки мне поверил, с некоторым облегчением подумал молодой человек.) — Народ желает, чтобы его вожди были несколько отличны от простых людей, но в то же время и походили на них — избранные из общей массы.
Новый роман «Лист Мёбиуса» — это история постепенного восстановления картин прошлого у человека, потерявшего память. Автора интересует не столько медицинская сторона дела, сколько опасность социального беспамятства и духовного разложения. Лента Мёбиуса — понятие из области математики, но парадоксальные свойства этой стереометрической фигуры изумляют не только представителей точных наук, но и развлекающихся черной магией школьников.
Сборник «Эстонская новелла XIX–XX веков» содержит произведения писателей различных поколений: начиная с тех, что вошли в литературу столетие назад, и включая молодых современных авторов. Разные по темам, художественной манере, отражающие разные периоды истории, новеллы эстонских писателей создают вместе и картину развития «малой прозы», и картину жизни эстонского народа на протяжении века.
Энн Ветемаа известен не только эстоноязычным читателям, но и русскоязычным. Широкую известность писателю принес в 1962 году роман «Монумент», за который Ветемаа получил всесоюзную Государственную премию. Режиссер Валерий Фокин поставил по книге спектакль в московском театре «Современник» (1978), в котором главную роль сыграл Константин Райкин. Другие романы: «Усталость» (1967), «Реквием для губной гармоники» (1968), «Яйца по-китайски» (1972).
В новую книгу известного эстонского прозаика Энна Ветемаа вошли два романа. Герой первого романа «Снежный ком» — культработник, искренне любящий свое негромкое занятие. Истинная ценность человеческой личности, утверждает автор, определяется тем, насколько развито в нем чувство долга, чувство ответственности перед обществом.Роман «Сребропряхи» — о проблемах современного киноискусства, творческих поисках интеллигенции.
Энн Ветемаа известен не только эстоноязычным читателям, но и русскоязычным. Широкую известность писателю принес в 1962 году роман «Монумент», за который Ветемаа получил всесоюзную Государственную премию. Режиссер Валерий Фокин поставил по книге спектакль в московском театре «Современник» (1978), в котором главную роль сыграл Константин Райкин. Другие романы: «Усталость» (1967), «Реквием для губной гармоники» (1968), «Яйца по-китайски» (1972).
Энн Ветемаа известен не только эстоноязычным читателям, но и русскоязычным. Широкую известность писателю принес в 1962 году роман «Монумент», за который Ветемаа получил всесоюзную Государственную премию. Режиссер Валерий Фокин поставил по книге спектакль в московском театре «Современник» (1978), в котором главную роль сыграл Константин Райкин. Другие романы: «Усталость» (1967), «Реквием для губной гармоники» (1968), «Яйца по-китайски» (1972).
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Хорошее утро начинается с тишины.Пусть поскрипывают сугробы под ногами прохожих. Пусть шелестят вымороженные, покрытые инеем коричневые листья дуба под окном, упрямо не желая покидать насиженных веток. Пусть булькает батарея у стены – кто-то из домовиков, несомненно обитающих в системе отопления старого дома, полощет там свое барахлишко: буль-буль-буль. И через минуту снова: буль-буль…БАБАХ! За стеной в коридоре что-то шарахнулось, обвалилось, покатилось. Тасик подпрыгнул на кровати…».
Восприятия и размышления жизни, о любви к красоте с поэтической философией и миниатюрами, а также басни, смешарики и изящные рисунки.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
В сборник произведений признанного мастера ужаса Артура Мейчена (1863–1947) вошли роман «Холм грез» и повесть «Белые люди». В романе «Холм грез» юный герой, чью реальность разрывают образы несуществующих миров, откликается на волшебство древнего Уэльса и сжигает себя в том тайном саду, где «каждая роза есть пламя и возврата из которого нет». Поэтичная повесть «Белые люди», пожалуй, одна из самых красивых, виртуозно выстроенных вещей Мейчена, рассказывает о запретном колдовстве и обычаях зловещего ведьминского культа.Артур Мейчен в представлении не нуждается, достаточно будет привести два отзыва на включенные в сборник произведения:В своей рецензии на роман «Холм грёз» лорд Альфред Дуглас писал: «В красоте этой книги есть что-то греховное.
Перевернувшийся в августе 1991 года социальный уклад российской жизни, казалось многим молодым людям, отменяет и бытовавшие прежде нормы человеческих отношений, сами законы существования человека в социуме. Разом изменились представления о том, что такое свобода, честь, достоинство, любовь. Новой абсолютной ценностью жизни сделались деньги. Героине романа «Новая дивная жизнь» (название – аллюзия на известный роман Олдоса Хаксли «О новый дивный мир!»), издававшегося прежде под названием «Амазонка», досталось пройти через многие обольщения наставшего времени, выпало в полной мере испытать на себе все его заблуждения.