Пришелец и пенсионерка - [26]

Дом находился немного в стороне от других домов, но совсем близко от шоссе. В саду справа от входа стояли белый пластмассовый стол и легкие стулья. Слева на газончике были живописно и как бы небрежно разбросаны еще несколько стульев другой, более изящной формы. Между стеной дома и зеленой изгородью огромное фиговое дерево прикрывало выход на задний двор. Под окнами густо цвели красные цветы. На крыше с двух ее концов, как и на всех бретонских домах, возвышались плоские квадратные трубы. Во двор по-хозяйски зашел большой черный кот с красным бантом на шее. Он был потрясен, когда трое приезжих разом закричали на него, зашикали и замахали руками. Он явно не привык к такому обращению. Кот вынужден был удалиться, но сделал это не спеша и с большим презрением к тем, кто его прогонял.

Странна вернулась в знакомое обличье длинноволосого парня. Сначала она затащила в дом канистру и чемоданчик, затем стала помогать пленникам доставать из автобуса пожитки.

Пока заносили в дом вещи, барин сидел в большом зале первого этажа за низким столиком слева от камина, где вся обстановка была выдержана в потрепанно-рустикальном стиле. Старый длинный стол располагался посреди зала, вокруг него стояли не менее старые, слегка шатающиеся деревянные стулья с высокими резными спинками. Как только люди вошли в дом, огромные старинные часы в углу тяжело задышали, как старый дедушка. Сначала они загудели, а потом напугали всех необыкновенно громким звоном. Пробив два часа, через пять минут прогрохотали по второму разу. В правой стене чернел встроенный камин; рядом были сложены дрова и прочие старинные атрибуты: кочерга, старое ведерко для угля, штык от винтовки конца прошлого века. Очевидно, им ворошили головешки.

На стенах висели базарные натюрмортики, пейзажики, и одна черно-белая фотография благородного вида старухи в бретонском национальном костюме. На бабушке было черное бархатное платье с кружевным воротником, а на голове — высоченная шляпа-труба.

К стене около лестницы примыкал огромный старинный шкаф с разнообразной посудой: рюмками, тарелками и прочими стеклянными предметами. На полках вдоль каменных нештукатуренных стен стояли керамические горшки и вазы. На большом блюде громоздились муляжные тыквы, бананы и виноград. Style rustique отлично сочетался с современным кичем, даже чем-то его дополнял.

Слева от входа зал заканчивался большим пространством, отданным кухне. При первом же взгляде становилось ясно, какое большое значение придавалось этому месту. Поражало современное оборудование — в кухне было все: плита с двумя газовыми и двумя электрическими конфорками, встроенная в стену суперсовременная духовка. Над прилавками висели деревянные шкафы и шкафчики, под прилавками тоже шкафы с полками. Холодильник вмурован в стену, чтобы не занимал слишком много места. Глубокая круглая большая мойка очень понравилась Зинаиде Васильевне. Кран, скорее всего, не так сильно брызгался, как в мелких мойках. В шкафах помещалось немыслимое количество разнообразных кастрюль, сковородок, мисок, чашек, кружек, ножей, ложек, вилок, всевозможных шумовок и ухватиков. На прилавке лежали рукавицы-прихватки. Имелись миксер и сито. И даже несколько щипцов для колки орехов, для открывания устриц и других панцирных плодов моря. Рюмки и рюмочки, фужеры и фужерчики, кувшины и кувшинчики. Чашечки чайные и кофейные, пиалочки большие и маленькие. Идеально обустроенная кухня для мирной семейной жизни и кулинарного творчества не только любой хозяйки, но даже профессионального повара.

Даниэль грустно рассматривал кухонную роскошь, и впервые за все это жуткое время губы его тронула легкая улыбка. Из кухни небольшое окошко с широким каменным подоконником выходило во двор, глаз утыкался в гриль, стоящий у зеленой изгороди.

Зинаида Васильевна никак не могла справиться с приятным удивлением — барин открыл дверь одним-единственным донельзя примитивным ключом. Она вспоминала свою избу в Подмосковье, которую, несмотря на более чем скромное убранство и крепкие запоры, грабили регулярно, каждый год. Из-за этого семья приспособилась тащить все необходимое в сумке-тележке и в рюкзаке на собственной спине. А в этот бретонский дом, значит, никто не пытался влезть. Никто не прельщался ни обстановкой, ни посудой, никому не пришло в голову вырвать из стены холодильник и духовку.

Низенький столик у камина, за которым в настоящий момент сидел барин, был окружен старой мягкой мебелью, обитой пестреньким коричневатым атласом. Барин сидел на диване, перед ним стояло небольшое настольное зеркало. Он внимательно рассматривал свое корявое лицо и пытался изобразить доброту и сердечность. От этого лицо становилось все страшнее. Барин это понимал, очень старался, даже надел зеленоватые очки. Дворняшин, внимательно наблюдавший за усилиями барина, предложил:

— Барин, наденьте мою кепочку. Можно, конечно, и шляпу, но тогда получится ковбой. Кепарь будет получше.

Барин молча глянул на Дворняшина. Первым побуждением было обругать его за что-нибудь. Но барин этого не сделал, а наоборот, взял серую матерчатую кепку в руки, внимательно ее осмотрел со всех сторон, потом неуверенно напялил на голову. Случилось что-то вроде чуда. Закрыв похожие на проволоку волосы и уменьшив количество серо-зеленого цвета на физиономии, он стал больше похож на немолодого господина среднеевропейского типа. И хотя кепка имела вид вполне пролетарский, барин выглядел в ней как писатель из подмосковного поселка Переделкино. Зинаида Васильевна хмыкнула про себя — она отметила прозорливость Дворняшина, даже некоторое исчезновение в нем нарочитого животного зверства. Она лишний раз пожалела, что он подлый убийца с садистскими наклонностями.