Пришелец - [8]

Инна вышла за дверь и… вся палата моментально погрузилась в чарующую тишину…

…Продолжалось это не долго, пока за дверью не послышались восторженные возгласы Инны, "О! КЛАСС!!! ЗДОРОВО КАК… КЛЁВООО!!".

Инга тут же подскочила к двери, дёрнула за ручку, но дверь не открывалась…

– Ингочка, потерпи пока, - донеслось из-за двери, - не выходи из палаты… а не то ты… ОООО!!!…охереешь…Тут такое!…

Инга стояла перед дверью так, словно умела смотреть сквозь неё; как баран перед новыми воротами.

Но вот дверь открылась и в палату вошла совершенно голая Инна. На теле её повреждений никаких не было видно. Она вошла и вид её был такой, словно ей что-то необходимо было захватить с собой.

– Инка, ты чё? - уставились все на неё, кроме, разумеется, Нашиной.

– Девчонки, у вас бритвочка есть? - спросила она суетливым голосом.

– Да что такое? - не понимали те, - объясни ты толком.

Инга в это время, как марионетка, полезла в тумбочку, распаковала "Gillette" и несла подруге, пока та бормотала что-то вроде, "прекрасно, но очень тяжело со всех сторон: давит - невозможно вытерпливать".

– Молодец, Ингочка, - взяла та у неё распакованную бритву и… с каким-то облегчением полоснула себе по венам…

– Ты чё, сдурела!!! - завопила Инга сквозь взвизг всей палаты. Одна только Маша не визжала.

Инга схватила двумя руками подругу за запястье, поливающее тёмно-красной жидкостью обнажённое тело Инны. Но та вырвалась из её рук, - у неё ещё хватало сил, - шепча, "не мешай мне, я улетаю в рай".

– Это наверняка Говлинович, - пыталась объяснить всем Наша Маша, игнорирующая свой робкий, противный (ей самой было противнее всего мира) голос, - он без кишков. Мне этой ночью страшный сон про него приснился, но я не стала его рассказывать - думала не сбудется. А он - наоборот - сбылся. - Говорила она не слышащим её девчонкам с перекошенными от ужаса лицами. - И он за всеми нами пришёл, этот Говнович. Не надо было вчера с него трусы снимать!

Часть вторая

18

– Не, ну ты ж знаешь весь лес! Что ты мне говорил! А теперь я не то что опоздала на Санту-Барбару; вообще заблудились! - пилила сестра брата. - Объехали бы на трёх автобусах, как всегда…

– Я ведь не миллиардер, - попытался тот вставить хоть словечко, - на автобусников работать! Кормить их, дармоедов!

– Жадность фраера сгубила! - затыкала она ему рот. - Никогда больше с тобой никуда не пойду! Надо же, пошла с неудачником. Заблудились в результате в трёх соснах!!!

– Я не неудачник.

– А кто же ты! - насмехалась она над ним. - Двадцать два года, а он всё ещё живёт с мамой - с папой!

– Но ты-то тоже с мамой - с папой живёшь, - отпарировал он.

– А мне ещё девятнадцать, я ещё молодая. А тебе давно уже пора. Работаешь всё на своём заводе, как придурок, и у мамы клянчишь деньги…

– Я писатель, - повторял он ей каждый раз, как она начинала его на подобные темы доставать, - и на заводе мне удобнее работать, там часто нечего делать и много свободного времени. А если я женюсь, то и завод придётся сменить на какую-нибудь утомительную херню, и писать некогда будет.

– Тоже мне, писака! - усмехалась она в ответ всякий раз. - Ты хоть бы людей не смешил! Кто будет читать твои враки!?

– Это не враки, - продолжал он повторять одно и то же, - а фантастика!

– Да хоть сказки, - отвечала она ему то же что и раньше, почти слово в слово, - хоть фэнтези, но во всём должен присутствовать здравый смысл. А у тебя сплошное враньё и никому ненужная, безынтересная галиматья. Эти твои тщедушные рассказики даже в гроб с тобой не положат; тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но чего не бывает; только одно место ими вытерут…

– Смотри-ка! - перебил он её. - Больница! - Сквозь деревья проглядывалось старое знакомое девятиэтажное здание. В детстве он раза четыре там лежал.

Сестра тоже узнала это небезызвестное во всём городе здание.

– Куда ты меня завёл, идиот?! Как мы теперь домой попадём?! - Она помнила, что от больницы до ближайшей автобусной остановки дальше чем до луны пешком; от ближайшей автобусной остановки до их дома - дальше чем пешком до солнца.

– Ты смотри! - не обращал он внимание на "идиота", хотя в другой ситуации обязательно сделал бы своей сестрёнке словесное замечание, - больница-то изменилась! Корпус её смотри что напоминает…

– Чего? - посмотрела она на него как на инопланетянина, - чё ты городишь, идиот?

– Ты посмотри на больницу! - пытался он привлечь её внимание. Так его взбудоражил этот неожиданный вид больницы. Все окна зашторены чёрными шторами! Что там у них происходит!?

– БОЛЬНИЦА!!! - неожиданно дошло до сестры; она словно вместо больницы смерч увидела. - Удираем отсюда!!!

– Что с тобой? - спрашивал тот её на бегу, спеша за ней следом, словно был марионеткой. - Что тебя так напугало?

– Оттуда мертвецов каждый день вывозят! - отвечала она ему сквозь частое глубокое дыхание. - Людей ловят в городе и… - споткнулась она и подвернула ногу.

– Да враньё это всё! - остановился он, даже и не догадываясь, что сестра его сильно вывихнула ногу, - что ж ты дурочка у меня такая - веришь всем этим городским байкам и россказням? Ну нашли возле больницы человеческие внутренности, вот все и начали трепаться… Э!, что у тебя с ногой?… Подвернула?