Пришельцы и К - [2]

Погода была отличная, и мне вовсе не хотелось вступать в религиозные беседы.

— Почему бы нам не позагорать? — с невинным видом спросил я.

Заметив на ее лице вопросительное выражение, я прочитал маленькую лекцию по сравнительной цивилизованности. Библия тут же была забыта.

— Вы у себя на Востоке, — втолковывал я ей, — носите массу ненужной одежды, вроде бы для того, чтобы не было жарко. Мы же делаем наоборот. — Я сбросил рубашку. — Смотрите-ка, как устроены эти кресла. На них можно полежать… Короче, мы носим одежду зимой. Летом мы раздеваемся, чтобы позагорать.

— Совсем раздеваетесь?

— Ну… Не совсем. Мы носим плавки или купальник.

— Что такое купальник?

— Гм… — Я был в затруднении. Вдруг мне в голову пришла идея. — Минутку, я сейчас вернусь.

Через минуту она уже с интересом листала потрепанный экземпляр «Лайфа», где были помещены коллекции модной одежды.

— Теперь понятно, — сказала она. — Материалы разные, но принцип один: вы закрываете определенные части тела…

— Точно. Хотите кофе?

Она отказалась. Пока я ходил за кофе, Таму исчезла. И не появлялась до самого ленча. Я грыз ногти от нетерпения. Потом пересчитал свои деньги — их, конечно, не прибавилось. Какого черта, подумал я, в Нью-Йорке эти семь долларов меня все равно не спасут. Успокоившись на этот счет, я купил еще одну бутылку граппы и снова поднялся на палубу… Она уже была там.

На этот раз на ней был отличный черный купальник с весьма рискованным вырезом.

— Что-нибудь не так? — спросила она, увидев удивленное выражение моего лица.

— Н-нет, все путем, — ответил я, слегка заикаясь. — Просто я думал, что эта одежда вам не по душе.

— А я подумала, что сделала что-то неправильно! Не так-то просто сшить подобное в походных условиях.

— Ну да! — брякнул я, валясь в соседний шезлонг.

— Просто я подумала, что если уж еду в Штаты, надо привыкать и надевать то, что носят там. Теперь мы можем загорать, и вы расскажете мне о том, как живете.

И я рассказал. Клянусь честью, я не встречал столь благодарную слушательницу! Все шло отлично, но как раз в тот момент, когда я взял ее за руку, чтобы наглядно объяснить, что такое маникюр, на палубе появился юнга и сказал, что пора обедать.

Когда я проходил мимо каюты капитана, он выскочил оттуда взъерошенный, со сверкающими глазами и ухватил меня за руку.

— Я смотрел тебя и эта женщина, — прошипел он на своем ломаном английском.

— Ну и что? — легкомысленно спросил я. — Не надо ревновать. Такие женщины не для вас.

— Не смеяться надо мной! — завопил он. — Она очень плохой арабский женщина, без одежда и чадра! И как она говорит! Сначала плохой английский, потом совсем сразу хороший. Как американец!

— У нее хороший слух, она способная девочка.

— Она есть шпион!

— У вас слишком богатое воображение, капитан, — сказал я и вырвал свою руку.

Впрочем, может быть, он прав? Действительно, Таму теперь прекрасно говорила по-английски, гораздо лучше, чем вчера. А, чепуха, подумал, я. Просто она все схватывает на лету.

После обеда мы уселись в кают-компании в потертые кожаные кресла, и она углубилась в чтение Библии. Я нашел старый журнал с кроссвордом, и, поскольку девушка не проявляла желания поговорить со мной, стал его разгадывать.

— М… Ми… — даже зная первую букву, слово не так-то легко отгадать.

— Вы что? — рассеянно спросила она.

— Важная часть клетки, восемь букв, — без особой надежды сказал я. Первая буква «м».

— Мембрана, — мгновенно ответила девушка. — Это из ботаники: стенка, разграничивающая клетки между собой. — После этого она снова уткнулась в Библию.

Черт возьми, подошло! Шпарит, как по словарю… Не она ли еще вчера двух слов не могла связать по-английски?

— Так, — я решил проверить ее еще раз. — Девятнадцать по вертикали: в феодальном обществе натуральная дань, которую крестьяне платили землевладельцу, — пять букв, первая «о»…

— Оброк. — Ответ был мгновенным. Я вспотел. Несмотря на колледж, никогда бы не догадался! Может, она и в самом деле шпионка?

— А вот, взгляните-ка, — сказал я, лихорадочно ведя подсчеты на полях журнала. — Вот… интересная задача… Девяносто два охотника пошли на охоту, и каждый из них ухлопал по четыреста тридцать уток. Сколько всего уток они убили? Надо подсчитать за одну минуту…

— Тридцать девять тысяч пятьсот шестьдесят. — ответила она, рассеянно переворачивая страницу. — Куда они денут такую прорву?

Что-то тут было нечисто. Еще вчера передо мной была полуобразованная мусульманка, которая не могла правильно связать двух слов. А сегодня? Мне все это очень не понравилось. Увидев в проеме двери проходящего кока, я извинился и бросился за ним.

— Эй, парень, дай-ка мне бутылочку граппы!

Он молча завернул на камбуз и достал бутылку.

— Шестьсот лир. Или один американский доллар.

Я похлопал по карманам и обнаружил, что забыл бумажник в каюте.

— Может, отпустишь в долг? — спросил я со слабой надеждой. — Бежать мне вроде некуда…

Бутылка исчезла в шкафу гораздо быстрее, чем появилась на свет. Я чертыхнулся и побрел в каюту, наказав коку не исчезать.

Дверь в мою каюту была слегка приоткрыта. Я встревожился, поскольку четко помнил, что запирал ее на ключ. А минутой позже сильно разозлился, обнаружив там Таму Сафари стоящей над моим разворошенным чемоданом и держащей в руках мой паспорт.