Пришельцы - [38]

    - Вы не один были, когда он бежал? - задал первый вопрос следователь.

    - Дак с председателем мы были, когда он, значит, промелькнул в голом виде.

    - С каким председателем?

    - У нас один председатель - Ненашев Сидор Иванович, всеми уважаемый, между прочим, - товарищ: его не только в районе, но и в области прекрасно знают. И вам бы не мешало знать его, товарищ, следователь, понимаешь, Ольшанский!

    - Не мешает, правильно, - вкрадчиво подхватил следователь. - Обязательно познакомлюсь с ним. Итак, вы видели, как пострадавший бежал, да? Кстати, гражданин Ковшов, я же вас отпустил.

    Витя направился к двери с неохотой: он, видать, собирался послушать Гришку Суходолова, потому что сам Витя имел в голове - полное затмение. Про вытье Гришка, конечно, загибает, однако и пресечь его нельзя: милиция не даст. Витя постоял у порога в раздумье, открыл дверь, махнул рукой со смирением и обреченностью: мели, Емеля, твоя неделя!

    Суходолова жест этот возмутил, он ударил себе кулаком по колену и привстал на стуле:

    - Вру, скажешь! Выл ты, как битый кутенок. Бабы так над гробом не воют, как ты выл, да! Еще машет, понимаешь! Ты топай себе и думай про свою дальнейшую судьбу. Тебе еще за твой хулиганский поступок отвечать перед законом, ещё повоешь, когда срок закатают.

    Ковшов предпочел с шальным финансистом не связываться и степенно покинул помещение.

    - Ишь ты! - раскипятился Гриша, - Еще и рыпается, ему надо уши прижать как можно плотнее, а он еще топырится, ханыга несчастный!

    Следователь Ольшанский постучал шариковой ручкой по столу и задал вопрос:

    - Я слышал, что не так давно Вы, товарищ Суходолов, исчезали на целых трое суток? Было такое?

    Гриша сразу нахохлился, посмурнел и сапко задышал носом:

    - Я уже понес административное наказание за тот поступок, и нечего, значит, ворошить старое.

    - Какое же вы понесли наказание?

    - На вид мне поставлено. В устной форме.

    - Ласково с вами обошлись. Ласково...

    - Я одни благодарности имею за свою работу, потому и обошлись со мной, как вы говорите, ласково. Понятно?

    - Не совсем. Меня не очень интересует, признаться, какое вы понесли наказание, меня интересует, куда вы исчезали?

    - Еще чего! Может, вас интересует, на ком я жениться собираюсь?

    - Если понадобится, гражданин Суходолов, то и спрошу, на ком вы собираетесь жениться.

    "Вот оно, уже и гражданином навеличивает!"

    - Вы по существу, пожалуйста, мне ведь некогда - сев на носу.

    - Вы же не сеете и не жнете, насколько я понимаю? - следователь Ольшанский скупо улыбнулся, и во рту у него сверкнула коронка из нержавейки.

    - Ну, если я не сею и не жну, то вы и подавно! Вы совсем в стороне от хлеба-то, гражданин хороший.

    - Вы не сердитесь, пожалуйста, я не хотел вас обидеть.

    - А обидели между тем!

    - Прошу прощения, коли так.

    Участковый Голощапов тяжело вздохнул, не одобряя, видимо, разговор такого рода, и закурил папиросу, отгоняя ладошкой дым в сторону. Голощапов думал: "Гришка, он малость пустобрех, но и деловой, грамотный в своем ремесле, тут уж ничего не скажешь. И потом, исчезал он не просто так, веская у него была причина - исчезнуть. Что-то за этим определенно кроется".

    - Я повторяю вопрос: где вы отсутствовал" целых трое суток?

    - А я прошу разрешения спросить - в свою, значит, очередь: вы меня разве подследственным считаете?

    - Не считаю, но...

    - Никаких "но"! Отвечать я вам не обязан. Где был, там меня уже нет. К невесте ездил, например.

    - Почему же председателя не известили об этой вашей незапланированной поездке?

    - Любовью был охвачен роковой, забыл!

    - Вы ж на работе!

    - Забыл и про работу, любовью охваченный. Роковой. Участковый. Голошапов опять вздохнул, пристально рассматривая хромовые свои сапоги, генеральские, привезенные с войны. Сапоги он выменял на зажигалку у одного разбитного старшины в тишайшем городке под Берлином. Зажигалка была особая - в виде голой женщины, и сапоги достались особые, несносимые, вечные. Правда, надевались они нечасто, а все-таки без малого сорок лет с той поры минуло. "Пора на пенсию! - подвел черту Голощапов и загасил в пепельнице недокуренную папиросу "Беломор". - Шибко я неуверенный стал для такой должности. И стеснительный. А он молодой (имелся в виду следователь), он не стесняется!"

    - У вас все? - весьма официально поинтересовался бухгалтер и встал, даже каблуками ботинок стукнул, подражая военным из кино, людям строгим и четким.

    - Я еще и не начинал, товарищ Суходолов! - следователь улыбнулся и показал свой нержавеющий зуб. - Не начинал еще. И вы на мой вопрос не ответили.

    - Как это не ответил? Ответил!

    - Хорошо. Где живет ваша невеста, которая зажгла пламень неугасимый?

    - Это дело личное, и невеста моя здесь ни при чем.

    - Так-то оно так...

    - Только так!

    - Хорошо. - Следователь слегка постучал шариковой ручкой по столу и мизинцем, морщась, притронулся к переносью. - Оставим это до следующего раза.

    - Следующего раза не будет! - Суходолов хотел верить, что эта их встреча - последняя, он покаялся, что черт занес его в кабинет, который, пожалуй, стоит теперь обходить стороной: этот из области - не простак, хватку имеет и, не дай бог, доберется до сокровенного, до Тайны.