Пришедшая с туманом - [9]

От вновь охватившего ужаса я не обращала внимания на обстановку и на то, куда меня вели и как долго. Очнулась только у дверей комнаты, когда их распахнули передо мной и жестом предложили войти. Сами гвардейцы – двое высоких молодых крепких ребят, похожих друг на друга, как братья, – за мной не последовали, остались стоять в коридоре. Скорее всего, и после того, как двери за моей спиной закрылись.

Я огляделась. Просторная комната, высокие потолки, на стенах – гобелены и позолота, на потолке – искусная лепнина и фрески, на полу – светлый ковер с длинным мягким ворсом. Мебели немного: комод, шкаф, туалетный столик и огромная кровать с балдахином, но выглядела она добротно. В дальнем углу комнаты – еще одна небольшая дверь (которую я не заметила, пока та не распахнулась).

Из нее вышла девушка в простом длинном темном платье со слегка расклешенной юбкой до середины икры и белом чепце. В руках она держала сложенную стопкой одежду. Девушка резко остановилась и окинула меня удивленным взглядом. Еще бы, мои грязные ноги, ночная сорочка и общий потрепанный вид резко контрастировали с убранством комнаты. Однако девушка (горничная, как я предположила) быстро опомнилась, торопливо присела в глубоком книксене и, выпрямившись, заговорила:

– Добрый вечер, госпожа. Я приготовила вам ванну, но платье принести не успели. Пока вы будете мыться, его обязательно доставят.

И она сделала приглашающий жест в сторону двери, из которой вышла.

А у меня голова шла кругом от подобного поворота событий. Да что тут происходит? Ванна? Платье? Я-то думала, меня будут судить за ведьмовство. Или тут так принято готовить к суду? Ну да, мой вид может показаться какому-нибудь королевскому судье оскорбительным.

Может быть, меня с кем-то перепутали? Или наоборот, во мне кого-то узнали? И так должно быть?

Впрочем, сейчас это имело очень слабое значение. Мне предлагали ванну, в которой можно смыть с себя грязь последних двух дней и, как я надеялась, согреться. Даже если после нее меня снова потащат на костер, я хотя бы буду прилично выглядеть и хорошо себя чувствовать.

Ничего не говоря приветливой служанке, я прошла в ванную комнату. И едва успела раздеться, прежде чем она присоединилась ко мне. Мне это показалось очень неловким, но я не стала возражать. Я вообще собиралась вести себя как можно тише, пока не происходило ничего по-настоящему плохого.

Служанка помогла мне вымыться. Долго оттирала ноги жесткой мочалкой, несколько раз наносила на волосы какие-то составы, поливала из кувшина чистой горячей водой. Потом помогла обтереться большим пушистым полотенцем, обмазала душистым маслом, которое, к счастью, быстро впиталось в кожу, и накинула на плечи тонкий, гладкий, невероятно приятный на ощупь халат.

В голову вновь забрались неприятные мысли. Показалось, что готовят меня не к суду, а к чему-то совсем другому. Одно дело помыть, причесать и одеть, но зачем гипотетическому судье моя мягкая кожа и приятный аромат? Это настораживало.

Когда мы вернулись в спальню, на кровати уже лежали темно-зеленое платье, чулки, нижнее белье. На полу стояли туфли на небольшом каблуке. Горничная помогла мне одеться, ненавязчиво и деликатно, после чего пригласила за туалетный столик и занялась волосами.

А я наконец получила возможность рассмотреть себя в зеркале.

Это было очень странное ощущение: я смотрела на себя, как на чужого человека. Лицо девушки в отражении было бледным, уставшим и испуганным, но довольно симпатичным. Не детским, так что Охотник или покривил душой, или ему самому уже немало лет. Я вглядывалась в собственные серые глаза в отражении, отчаянно надеясь, что если буду долго смотреть в них, то что-нибудь вспомню. Бесполезно. Пустота.

С прической горничная возилась довольно долго: сначала старательно просушивала густые темные волосы, потом долго подвивала их щипцами, превращая в аккуратные локоны, лежащие как будто совершенно естественно. В конце она заколола несколько прядей так, чтобы они не падали на лицо. Остальные остались спокойно струиться по спине, доходя почти до лопаток.

Мне припудрили лицо и предложили придать губам немного цвета, подсунув под нос какую-то баночку, но я отказалась. И так с каждой минутой все сильнее нервировал тот факт, что меня одевают и прихорашивают, как куклу. Не стать бы чьей-нибудь игрушкой в этом дворце.

Впрочем, я сомневалась, что меня спасли от казни ради сомнительного счастья затащить в постель. Все-таки тот мужчина в сарае верно заметил: не настолько я хороша.

– Чудесно выглядите, госпожа, – улыбнулась горничная, встретившись со мной взглядом в зеркальном отражении. – Теперь позвольте вас проводить.

– Куда? – это было первое произнесенное мною слово с тех пор, как я оказалась во дворце.

– Вас хотят видеть, – обтекаемо ответила девушка, отходя к двери и терпеливо дожидаясь, когда я последую за ней.

Отпираться не было смысла, поэтому я не заставила ее ждать долго. За дверями комнаты действительно оказались все те же два гвардейца. Они последовали за нами по коридорам, держась на почтительном расстоянии позади, но не отходя слишком далеко.