Приручить время, или Шанс на любовь - [48]

Почему они так поступают? Неужели я не достойна мало-мальски нормального диалога? Разве многого прошу? Быть честнее и откровеннее, наконец-то увидеть во мне не прилипший к рукаву мусор, а союзника. Хотелось сбежать, уйти и навсегда раствориться в сплетении незнакомых улиц чужого города, чтобы больше никогда не встречаться ни с лиеном Тривальди, ни с мастером Каруки Таката.

– Ба, какие лица и без присмотра! Я думал, вы нас покинули, – ворвался в мои мрачные мысли сияющий довольством Муфус. По бокам на нем висли полуодетые – иначе и не скажешь – девицы, тоже до отвращения счастливые.

Скривила губы, не в силах вынести столь разительный контраст с собой. Принесло же их всех, будто мало мне было.

– Ви, чего хмурая? Не понравилось?

– Понравилось, – отмахнулась я и только потом сообразила, что он мог вовсе не о выступлении спрашивать. Закашлялась. – Тут другое.

– А-а-а, – понятливо протянул здоровяк и с хрустом почесал бороду.

Затем стиснул своих подружек, звонко чмокнул каждую и, что-то им шепнув, выпустил на свободу. Те заливисто рассмеялись и быстро ретировались, одарив меня на прощанье сочувствующими взглядами. Захотелось взять какой-нибудь тяжелый предмет и от души приложить им по взъерошенной голове Муфуса.

– Я пойду, – выставила вперед руки, обозначая дистанцию. – Душно тут.

– Где Бродягу-то потеряла?

Кивнула на дверь позади себя и, не оборачиваясь, устремилась в поисках выхода на свободу. Муфус увязался следом, распугивая редких желающих со мной познакомиться. А вскоре и вовсе подхватил под руку, уверенно задавая курс, ибо, как выяснилось, я так себе ориентировалась в незнакомом особняке с дивным названием «Драный репей».

– Ты мне смышленой девчонкой показалась, хоть и красивая.

Хмыкнула и глубоко втянула прохладный и сырой ночной воздух. Мы стояли на заднем дворе под широким навесом. В нескольких шагах безошибочно угадывались очертания будто задремавшей Кауми.

– Я серьезно, – продолжил к чему-то вести неугомонный Муфус.

– Ты ошибся, – произнесла с горечью. – Да и не девчонка я уже давно.

Бородач отмахнулся:

– Так и мы не мальчики, не придирайся. Я по существу говорю, а расшаркивание и долгие прелюдии оставь рафинированной аристократии.

Улыбнулась, чувствуя, как сдавившая горло обида отпускает и душу постепенно обволакивает отстраненное спокойствие и безразличие ко всему.

– Ошибочно считать аристократов рафинированными. Это жестокий мир со своими законами.

Муфус зло ухмыльнулся:

– Ошибочно считать, что все литан не ориентируются в упомянутом тобой мире. Или к нему не принадлежат.

Выгнула брови от удивления:

– Ты сейчас о себе?

– Может, да, а может, и нет. Смотря что ты хочешь услышать.

– Правду, – пожала плечами, уже и не рассчитывая на откровения.

Отошла от Муфуса и провела пальцами по остывшему боку Кауми. Шепнула:

– Красавица… даже ты для него имеешь значение, а я – нет.

Сбоку появилось легкое покалывание, будто таким образом мне попеняли. Еще немного, и окончательно тронусь умом. Пристально вгляделась в плутовку – ни единого признака жизни. Сзади подошел Муфус и положил ладонь мне на плечо. Она оказалась неожиданно горячей и тяжелой.

– Не обижайся. По тебе видно, что ты из родовитых лиен, хоть и здорово прикидываешься.

– Мне все равно. Зачем ты мне это говоришь?

– Честно?

Выразительно на него посмотрела.

– Краси… – Тут я застонала и закатила глаза. Муфус фыркнул: – Как есть говорю.

– И? Предполагается развитие темы или это все, что ты хотел сообщить?

– Язва ты, – беззлобно ответил здоровяк. – Хочешь, свою конягу покажу? Ему с Кауми не сравниться, конечно, но тоже есть чем впечатлить.

Кивнула, мы углубились под навес. Там, заботливо накрытый чехлом, стоял серебристого цвета монстр, схожий очертаниями с Кауми, но в то же время совсем другой. В нем души не было. Сложный механизм, сильный магический фон, который даже я смогла уловить, красота в линиях и отделке. Но всего лишь машина.

– Тоже по имени зовешь? – глядя на раздувшегося от гордости Муфуса, полюбопытствовала я.

Он правильно истолковал мою сдержанную реакцию и, сникнув, пробурчал:

– Ты такая же сумасшедшая, как и Бродяга. Тоже считаешь, будто Кауми живая?

Изумленно уставилась на мужчину: а разве он сам этого не ощущает? Мне казалось, это очевидный факт.

– Она живая, – помолчав, пожала плечом.

– Ви, – вдруг посерьезнев, произнес Муфус, – ты из-за мастера такая хмурая была?

– А давай мы вернемся к обсуждению моей красоты? – предложила в ответ.

– Я тебе так скажу: все слова и поступки мастера имеют смысл, даже если это и не очевидно на первый взгляд. Поверь, он видел и знает такое, что дает ему основания поступать так, как он считает нужным.

– При чем тут я? Мне нет дела до ваших дел и привязанностей. У меня своя жизнь.

– Это не так, и ты сама знаешь. Раз ты здесь, раз мастер Каруки захотел с тобой познакомиться, значит, твоя жизнь крепко переплелась с жизнью Нирана. А он, пожалуй, единственный после Кира, ради кого мастер готов пойти на что угодно. Но и спрос с них соответствующий.

– Кира?

Муфус развел руками:

– Да, этот кошмар на мою голову, его сын. Прочувствуй, как мне повезло быть за него в ответе.