Приручение зверя. Новая Лолита - [38]

— Понимаешь, я всегда знала, что когда-нибудь у тебя будет своя семья. Для меня был большой удар... ну да, меня рассердило то, что это случилось так рано, но это должно было произойти. Ты заботливый, Джейми. Ты создан для того, чтобы быть отцом. — И все это время она массировала ему яйца и подпрыгивала на его члене. Ее дыхание стало прерывистым. — А я вот была создана для этого.

Джейми понимал: она говорит ему, что никогда не будет его женой и не родит ему ребенка. Она предлагала ему возможность иметь семью, о которой он всегда мечтал, и девушку, о которой он всегда мечтал, но не в одном доме, не с одной женщиной. И это было правда, правда хорошо.

Но теперь он хотел, чтобы она замолчала, потому что, как бы он ни любил звук ее голоса, никогда за всю жизнь он так отчаянно не хотел кончить. «Сара», — простонал он, и это было все. Он произнес ее имя — и все, что он хотел сказать ей, словно взорвалось у него в паху; он содрогнулся, зарыдал, потом затих.

10

Весь январь и февраль Джейми и Сара виделись так же часто, как и всегда, но вместо того чтобы смотреть кино, напиваться или идти обедать, они залезали к Саре в постель и оставались там, пока Джейми не становилось пора домой. Сару саму удивляло, насколько ей нравилось его трахать, но еще больше ее удивляло, как легко она засыпала, когда он лежал рядом. Слыша его дыхание, чувствуя его руку на талии, ощущая его запахи и звуки, она успокаивалась. Много раз ему приходилось ее будить, чтобы сказать, что ему пора, и она проводила всю ночь, безуспешно пытаясь вновь обрести безмятежность, которая охватывала ее с ним.

Майк постучался к ней в конце января. Нос его зажил, он пришел виноватый, с поджатым хвостом. Он сказал Саре, что соскучился по ней и что секс с Джесс напоминает ему то время, когда ему было тринадцать, и он кончал, оседлав кучу подушек. Сара не могла придумать уважительной причины не спать с ним, так что их роман возобновился. Через месяц он снова ей до смерти надоел. Она с нетерпением ждала его свадьбы, которая предстояла в июле. Не столько свадьбы, впрочем, сколько свадебного путешествия, обещавшего целые три недели отдыха от Майка.

Третьего марта Шелли родила девочку, которую назвали Бьянка. Сара пришла в больницу, подарила Шелли желтые розы, Джейми сигару, а ребенку крохотный белый чепчик Она подержала розово-белый сверток, стараясь почувствовать хоть что-нибудь, кроме нетерпения. Джейми проводил ее до автобусной остановки, все время рассказывая о схватках и эпидуральном обезболивании, кормлениях и купаниях. Он не поцеловал ее на прощание, а пожал руку и поблагодарил за то, что она пришла повидаться с его девочками. По дороге домой она старалась не думать о горячем извивающемся крохотном создании, но чувствовала его вес на пустых руках, слышала причмокиванье и вздохи в шуме автобуса. Она чувствовала обиду и смущение. Она была поражена, что это горячее, по-особому пахнущее существо, которое сотворил Джейми, смогло вызвать у нее боль в руках, что оно сделало Джейми слепым к ней, холодным к ее желанию.

В ту ночь Сара натворила много плохого. Опасного, болезненного, грязного. Она не возвращалась домой, пока телесная память о ребенке не стерлась. Пока ее кожа не сделалась воспаленно-красной, а она не стала вонять, как бездомная, как бесчувственная.

Несколько недель после рождения Бьянки Джейми держался от Сары подальше. Он звонил ей каждый вечер, извиняясь за то, что не придет на очередное свидание. Младенец был непредсказуем, требователен; от него нельзя было отойти. Шелли была усталая и больная, ей нельзя было отказать. Кроме того, была работа, работа по дому, подготовка к свадьбе. Он придет к ней, как только представится возможность.

Сара сказала ему, что все равно занята. Программа, необходимая для сдачи экзаменов с отличием, была более насыщенной, чем ожидалось, и Сара обнаружила, что ее старого учебного распорядка недостаточно. Теперь она являлась на факультет истории искусств каждое утро к семи часам, пила кофе, топала ногами, чтобы согреться, и щелкала ручкой, как и остальные неутомимые отличники, одетые в черное и украшенные синяками под глазами. С семи до девяти они спорили о том, действительно ли Слессор был модернистом, о том, гений Хоуп или зануда. Иногда они помогали друг другу писать доклады или формулировать тезисы дискуссий. Они ели шоколадные бисквиты, печенья с гашишем или арахис, похищенный со стойки университетского бара. В девять часов они желали друг другу удачи, целовались, легко или серьезно, и направлялись на свои занятия или собрания. За обедом они собирались снова, ели то, что оставалось после утреннего собрания, и спорили снова. После обеда опять были занятия, в начале вечера все занимались в библиотеке или печатали работы в компьютерной лаборатории, после чего Сара прыгала в автобус и ехала прямо на работу, где подавала еду и убирала посуду до десяти часов. Джейми звонил в одиннадцать, не пропуская ни одного вечера. Они разговаривали несколько минут, а потом Сара занималась опять. Как правило, она ложилась около трех часов, а засыпала на заре. В выходные она спала и занималась, и не виделась ни с кем.