Природа и человек в древнем Египте - [63]
Эта точка зрения, однако, устраивала не всех ученых. С ее опровержением выступил, например, Р. Фэрбридж, который считал, что глубокой эрозии 2-го нильского порога в период с XII династии до наших дней произойти не могло, и потому найденные там записи о сверхвысоких разливах отражают подлинные события [Fairbridge 1963, р. 104]. Того же мнения придерживались специалист по экологии древнего Судана Б. Триггер [Trigger 1965, р. 28–32; Trigger et al. 1983, р. 180–181] и Б. Белл, ссылавшаяся на частное сообщение К. Бутцера, также принявшего сторону противников эрозионной гипотезы [Bell 1975, р. 231]. Вопрос, таким образом, принял дискуссионный характер и, по-видимому, нуждается в дополнительном исследовании. Пока обратим внимание на противоречия, порождаемые второй версией.
Если бы вызвавшие споры колоссальные уровни Нила, периодически отмечавшиеся у Семны на протяжении 65–70 лет [Bell 1975, р. 230; Vercoutter 1966, р. 132], соответствовали реальным разливам, для Египта это означало бы катастрофу ничуть не менее, если не более, сокрушительную, чем та, которую страна пережила в безводье конца III тыс. до н. э., ибо нильская долина при таком увеличении речного стока уподобилась бы собственному облику в позднем неолите, когда она была малопригодна для заселения и хозяйственного использования. Однако в этом случае, несомненно, сохранились бы материальные свидетельства катаклизма — "потопа", который не мог не оставить в Египте повсеместных следов тяжкой разрухи [cp.: Clarke 1916, р. 175] и не получить должного освещения в разнообразных источниках. Таковых свидетельств явно недостаёт [Bell 1975, р. 245–246], что при наличии целой серии необыкновенно мощных половодий, растянувшейся на десятилетия, удивляет: ведь составители той же летописи Палермского камня в числе наиболее памятных событий не преминули сообщить о наводнении во "всех западных номах" в результате всего лишь одного аномально высокого разлива; особой надписью был отмечен и разлив 3-го года царствования Осоркона III (XXIII династия), снесший какие-то дамбы и затопивший фиванские храмы [Vandier 1936, р. 123]. Добавим к этому текст на стеле конца XIII династии, времен Себекхотепа VIII [Baines 1974, 1976; von Beckerath 1964, S. 66], повествующий о затоплении Нилом храма Амона-Ра в Карнаке, в результате которого святилищу были нанесены какие-то повреждения — по-видимому, не слишком крупные [Habachi 1974]; подчеркнем, что произошло это важнейшее для страны, а потому официально увековеченное в камне событие спустя свыше столетия после того, как записи о "сверхразливах" в Семне оборвались. Трудно поверить. чтобы от почти семидесятилетнего периода, оставившего эти записи, когда в долине Нила, по убеждению ряда ученых, должны были бушевать невиданные за всю цивилизованную историю Египта половодья, до наших дней не сохранилось ни одного нарративного документа с описанием бедственных последствий хотя бы некоторых из них. Уже хотя бы эти соображения заставляют нас с осторожностью относиться к аргументам в пользу правдивости уровней Семны — не говоря об абсолютной несовместимости последних с данными о завершении суббореального климатического оптимума, чреватого засухой и снижением нильского стока.
Вернемся к социоестественной истории. Начало очередной фазы иссушения климата Египта (XVIII–XVII вв. до н. э.) хронологически соответствует возобновлению письменных свидетельств о деградации египетской ирригационной системы и возвращении голодных времен, политическому кризису XIII династии, окончательному краху Среднего царства и завоеванию Нижнего Египта азиатскими племенами гиксосов (2-й Переходный период). Оговоримся, однако, что мы не склонны рассматривать указанную климатическую флуктуацию как необходимую и достаточную предпосылку упадка среднеегипетского государства. Скорее, имело место роковое для него совпадение природного катаклизма с социальным, назревавшим независимо, но в "нужный" момент не позволившим обществу мобилизовать свой потенциал для эффективного противодействия пагубному изменению окружающей естественной среды и напору внешних врагов [cp.: Bell 1975, р. 224]. Когда природные условия сыграли действительно выдающуюся роль, так это, на наш взгляд, на стадии
