Природа и человек в древнем Египте - [15]

, с. 147; Кацнельсон 19486, с. 192; Otto 1953, S. 14, Janssen 1978, р. 215], не являются достаточным основанием для подобного вывода: 1-й порог сравнительно легко преодолевался как в обход по суше, так и непосредственно по реке [Kees 1961, р. 100–101; Wilson 1965, р. 12], будучи, таким образом, чисто условным природным пограничьем между двумя регионами. На самом деле с точки зрения ландшафтообразования существенно то, что, как полагают [см.: Fairbridge 1962, р. 108], именно до 1-го порога плейстоцен-голоценовые колебания уровня Средиземного моря — базиса эрозии Нила отражались на режиме реки [ср.: Said 1993, р. 54], регулируя процесс террасирования ее берегов, высоту разливов и (в голоцене) распределение по заливным землям пойменного аллювия. Южнее 1-го порога, судя по отсутствию соответствующих геологических признаков, влияния со стороны моря Нил не испытывал, и характер речной деятельности был здесь иным,[14] что сказалось на рельефе долины, на мощности аллювиального слоя и в итоге, несомненно, на темпах и географии распространения по берегам реки животного мира, а затем и людей. По 1-му порогу, в сущности, пролегла граница разных социо-природных систем с различным эволюционным потенциалом: уже хотя бы по причине узости древненубийской долины и недостатка в ней плодородных земель [см., например: Кацнельсон 1948б, с. 187–188; Trigger et al. 1983, р. 43, 68, 116] здешние племена по сравнению с жителями областей в нижнем течении Нила имели менее благоприятные естественные стартовые условия хозяйственного освоения поймы: одомашнивания животных, перехода к земледелию и т. п.[15] В связи с этим представляется вполне закономерным, что несмотря на некоторое изначальное сходство неолитических культур Египта и Нубии [Чайлд 1956, с. 86 сл.], на исходе неолита нубийцы оказались обособленными от своих северных соседей, а в дальнейшем, окончательно отстав в развитии на этапе Первого социально-экологического кризиса древнеегипетской цивилизации (см. ниже), качественно отличались от египтян общественной организацией, укладом хозяйства и культурой.

В целом можно допустить, что действие такого мощного ландшафтообразующего фактора, каким являлось для древнего Египта Средиземное море [ср.: Stanley, Warne 1993b], было одной из важных предпосылок складывания в поздненеолитической долине Нила ниже 1-го порога самобытной социо-природной системы, в рамках которой впоследствии сформировалось древнейшее египетское централизованное государство. Выше 1-го нильского порога лежала иная обличьем и чужая для египтян страна: Северная (Нижняя) Нубия, или Куш.

Зрелое древнеегипетское государство неоднократно предпринимало попытки расширения своей территории [см., например: Steindorff, Seele 1957]. В разные эпохи владения или сферы политического влияния египетских царей располагались на пространстве от 4-го порога Нила до Евфрата в его среднем течении. К этим внешним владениям следует отнести и большие оазисы Ливийской пустыни [см.: Giddy 1987], за исключением самого близкого, Фаюмского, который благодаря каналам Бахр-Юсуф и Хавара образовывал единую с Нилом гидросистему [ср.: lssawi 1976, р. 16–18] и являлся неотъемлемой частью исконного вмещающего ландшафта древнеегипетского этноса. Однако если этот естественно сложившийся ландшафт оставался неизменным вплоть до полного исчезновения цивилизации фараонов, то земли, входившие в ареал других социо-природных систем и присоединявшиеся к Египту искусственным путем, например, в результате захватнических военных кампаний, как правило, стремились отделиться от "метрополии" при первых же признаках ее ослабления.

Изменение климата Северо-Восточной Африки в неолите и переход протоцивилизации Египта к освоению вмещающего ландшафта

Освоению будущего вмещающего ландшафта древнеегипетской цивилизации предшествовал своего рода переходный период расселения неолитических охотников и собирателей, прежде бродивших по саваннам Северо-Восточной Африки, в окрестностях долины Нила. Значительную роль при этом сыграли изменения естественной среды обитания первобытных племен, обусловившие их перемещение к многочисленным тогда нильским притокам и, по-видимому, впоследствии, вплоть до начала раннединастического периода в Египте, задавшие вполне определенное направление заселению поймы самой реки.

Вероятно, исходным природным стимулом для поиска аборигенами саванн новых жизненных пространств явилось глобальное изменение климата [cp.: Clark 1980; Hassan 1985]. На сегодняшний день установлено, что имеется прямое соотношение между колебаниями планетарной температуры и количества осадков в тропиках и субтропиках: в частности, в Северо-Восточной Африке похолоданию сопутствует сужение зоны влияния летних муссонов, приводящее к расширению пустынь и снижению речного стока; при глобальном потеплении наблюдается противоположная зависимость [Борзенкова 1992, с. 174–193]. Как известно, во второй половине V тыс. до н. э. имела место кульминация большого атлантического оптимума (или климатического оптимума голоцена) [см.: Emiliani 1955, р. 538], с наступлением которой среднегодовая температура северного полушария, согласно последним реконструкциям, превысила современную на 1,4 °C [